этом до конца. Разобраться, чтобы помочь прогрессу свернуть на правильные рельсы. Ведь сейчас ему казалось, что система уже начинала становиться для общества непредсказуемой и, быть может, даже опасной.
* * *
Арина не могла не задумываться о том, почему все так случилось в ее жизни. Нельзя сказать, что она слишком тяготилась своим пребыванием в Интернате, тем более, что такая практика воспитания была распространена и в полных семьях со вполне дееспособными родителями. Многие отдавали детей в подобные образовательные и воспитательные учреждения с ранних лет на пансион, разумно полагая, что в соответствии с программой развития ребенка по системе СУПЕР их чадо пройдет там более сбалансированное обучение. Такой шаг даже приветствовался обществом, это было вполне нормально, ведь никто не ограничивал общение ребенка с родителями, просто он меньше времени находился дома без присмотра. Ну а тех детей, у которых родителей по каким-то причинам не было вовсе или они воспитывались в неполных семьях, где отец или мать не могли уделять сыну или дочке достаточно внимания, путь к интернатскому образованию был самым целесообразным шагом. Тем более что современные Интернаты представляли собой учреждения с укладом жизни, приближенным к домашнему. Не было ни жесткого распорядка, ни дисциплинарной муштры. Все отношения между воспитанниками были основаны на доброжелательности и взаимопонимании. С малых лет детей приучали уважать других.
До 12 лет Арина была уверена, что она сирота. Данные о родителях, если они были лишены права воспитания или погибли, по закону ребенку не разглашались. Поэтому что с ними произошло и почему она с самого рождения осталась одна, Арина даже не догадывалась. Ей был назначен опекун, дальний родственник, который жил за тридевять земель и мог справляться о состоянии подопечной только удаленно. Поэтому с раннего детства девочка привыкла полагаться только на себя, не ища на стороне никакой моральной поддержки. Конечно, в ее детстве было всякое: иногда накатывали меланхолия и грусть, маленькая Аришка плакала в подушку по ночам, но с рассветом слезы высыхали, и она вновь смотрела на удивительный мир ясным взглядом своих больших бирюзовых глаз. Смотрела с надеждой и оптимизмом. Может быть, как раз поэтому, из-за нехватки ласки от самых близких людей, ей и полюбилось общение с «братьями меньшими», она быстро находила общий язык с любыми животными. Хотя и с ребятами-сверстниками из своей группы общалась вполне нормально, не без конфликтов, конечно, но у кого их нет в таком эмоциональном возрасте? Когда объявился ее родной папа, для девочки это стало потрясением. Это событие переворачивало ее привычный устоявшийся мир, толкало ее к новым, совершенно неизвестным отношениям, которым она, честно говоря, в глубине души противилась. Ей и так сейчас было хорошо и комфортно, к чему было ворошить непонятное прошлое? Хотя, надо признать, объявившийся отец вел себя исключительно деликатно. После того как Арину огорошили новостью, они несколько раз встретились, но разговаривали больше вежливо, чем по-родственному. Арина, увидев родного папу, не почувствовала внутри никакого огня. Ничего не екнуло в ее душе, на глаза не навернулись слезы. Возможно, ей было необходимо время. Они иногда стали встречаться, и, в целом, это было вовсе необременительно. Главный вопрос, который стал для Арины почти навязчивым, по-прежнему оставался без ответа: кто была ее мать и что с ней случилось? Уж родной отец-то должен был об этом знать?
Но про это объявившийся папа хранил упорное молчание. Если мог, уходил от темы либо просто замолкал, не отвечая и не давая никаких разъяснений. Почему этот вопрос был для нее запретным, девочка не понимала. И чем взрослей она становилась, тем сильнее ей хотелось раскрыть эту тайну. Хотя со временем она стала подозревать, что эта тайна достаточно мрачная: все поведение отца говорило об этом. Но неопределенность была еще хуже, ведь можно было нафантазировать что угодно.
В детстве и ранней юности у Арины не было никаких претензий к системе, хотя она сделала выбор за нее, и поначалу выбор был неправильным. После того как ее перевели в кластер Природных Ферм, она уже не представляла себе другого пути обучения и прекрасно себя чувствовала в окружении природы. Хотя она хорошо успевала и в точных науках, тяга к изучению природы и животного мира пересиливала. Но как любой подросток, входящий в переходный возраст, в какой-то момент она «заразилась» протестным настроением. Ее устоявшаяся система ценностей и взгляд на обустройство мира стали мишенью для критического разбора. И неожиданно она стала замечать то, на что не обращала раньше никакого внимания. Что мир многообразнее, чем ей виделось раньше. Что кроме привычного вида из окна ее комнаты в Интернате, выходящего в красивый сад, есть и другие окна, вид из которых не настолько прекрасен. И рано или поздно ей придется столкнуться с не такой уж идиллической действительностью. Она вдруг поняла, что скоро ей придется узнавать мир заново. Не только с парадной стороны, но и с изнанки, и не закрывать глаза на неприятные и очевидные вещи, как она делала это раньше.
И тут в ее жизнь, как живая иллюстрация к этим размышлениям, ворвался Влад.
Поэтому уже через полтора года очень красивая и правильная девочка Арина стала одной из активисток Сообщества «Новый мир».
Что удивительно, отец этот ее демарш принял вполне благосклонно, даже постарался морально поддержать, впрочем, без всякой навязчивости. Но справедливости ради стоит сказать, что он тоже ничего не знал об истинных целях Сообщества, в котором его дочь играла одну из самых важных ролей.
* * *
Когда первый раз Маша ощутила в себе эту странную особенность, она была обескуражена. Сколько ей тогда было? Лет 14, наверное. Вначале она постаралась не обращать на это ровно никакого внимания. В подростковом возрасте чего только не происходит. Желания возникают и пропадают: еще вчера ты хочешь кардинально поменять свою внешность, а завтра не мыслишь себя в этой жизни никем, кроме Президента. Но такие желания непостоянны, они могут быстро пропадать, а могут сохраняться очень долго где-то в самой глубине, чтобы всплыть на поверхность сознания в самый неподходящий момент. Однако эта особенность играла с телом Марии в какие-то странные и невиданные доселе игры. Первым желанием девочки было ее подавить и загнать куда подальше, сочтя ненормальной. Но, с другой стороны, она нисколько не мешала Манюне жить дальше так, как она хочет, и не настолько сильно отвлекала ее внимание от по-настоящему важных дел: написания книги, сочинения аудиом, знакомств с новыми друзьями. Маша научилась с ней мирно сосуществовать, не идти на поводу и не уделять дополнительного внимания. Очень-очень осторожно она
