Я приподнялась на локтях, оглянулась вокруг, встряхнула головой и упала в подушку.
Фу, фу, фу! Что я делала в чужой постели с чужим мужчиной?!
Понимая, что теперь придется уступать Ярославу, мне захотелось вернуться в тот день, когда мы стояли у операционного окна в банке, и не поставить свою подпись на бланке открытия банковской карты. Сказать «НЕТ!», и пулей вылететь из банка.
Вроде бы, ничего и не случилось?! Это же всего лишь мужчина, алкоголь и секс. Не такой уж и дурной секс. Ну, ладно, отличный секс! Но, черт возьми, чувствовала я себя, как собака после чумки, как кошка после стиральной машины, как ежик, натертый наждаком.
Ярослав откопал мое лицо из-под простыни и спутавшихся на голове волос и с милой улыбкой указал на поднос в своих руках.
– Заказывали?
– Что это?– нахмурилась я.
– Твой завтрак, конечно.
– Что-то меня тошнит,– отворачиваясь от Ярослава, пробурчала я.
– Поднимайся, позавтракай. Это от голода тошнит. Ты вчера почти ничего не ела… только пила.
– Ой-й, не напоминай!– проныла я.
– Давай, давай,– заботливо поднял меня Ярослав за плечи, усадил к спинке кровати и поставил поднос на колени.– Завтрак легкий, вот увидишь, как внутри похорошеет от него.
Что-то меня будоражила такая заботливость…
Сейчас я понимаю, что завтрак был изумительный для утра после первой ночи с Ярославом, но тогда не почувствовала особого вкуса еды и слопала все чисто машинально.
– Пойдем погуляем по окрестностям?– предложил Ярослав, ласково заправляя мне волосы за ухо.
Он думал, что отвечу ему вниманием, а я была жутко равнодушной. Наверное, он этого не заслуживал? А чего тогда?
– Не хочешь? А что ты хочешь? Скажи, я выполню любую просьбу?
– Ой, рыба дорогая, сплавай за цитрамоном? Или еще за какой-нибудь дрянью, только чтобы голова перестала гудеть,– промямлила я без какого-либо выражения.
– Пиво с лимоном подойдет?
– Ой, нет!– упала я лицом в подушку.
Ярослав сочувственно улыбнулся и мягко поднялся с постели, чтобы матрас не задрожал. Он воспринял мое равнодушие как должное при мучении от головных болей. А мне хотелось, чтобы он понял, что мне тошно рядом с ним.
А что бы это дало? Еще одно испорченное настроение?
Пока он ходил за таблеткой, я неожиданно вспомнила, что сегодня должна пойти с мамой в клинику, и запись была на утро. Я резко оглянулась на будильник, и как огнем обдало. У меня было полчаса на то, чтобы быть у клиники, а мама еще не знала, где я.
Твою налево, что за безответственность и легкомыслие?!
Я уронила поднос с остатками завтрака на пол, когда рванула с постели в ванную, затем назад за одеждой и снова в ванную.
Только бы мама все правильно поняла!
В спальню вошел Ярослав, и вероятно, был очень удивлен или недоволен тем, что я пролила на его драгоценный ковер кофе, но услышала следующее:
– Полина, что-то случилось?
– Нет.
– А почему завтрак на ковре?
– Слушай, прости,– выглянула я из-за двери ванной, натягивая на себя джинсы,– я вспомнила, мне же надо к маме…
– Полин, если ты хочешь уйти, то не придумывай глупые отмазки. Скажи все, как есть,– изменился голос Ярослава.
Я вышла из ванной и холодно посмотрела ему в глаза.
– Ты обещал мне пять тысяч. Не возражаешь, если я заберу их прямо сейчас?
Он долго смотрел изучающим взглядом, а потом опустил руки с таблеткой и стаканом воды и сказал:
– Конечно, я обещал, я дам.
– Спасибо,– ответила я и оглянулась на часы.
Он опустил глаза, будто что-то уронил на ковер.
– Ну?– поторопила я его.
– Ты сбиваешь меня с толку,– отозвался он и резко вышел из комнаты.
О, боги, кого я только не сбиваю! Сама-то иногда на ногах еле держусь. И какая же я была все-таки циничная стерва!
Ярослав не позволил уйти самой, он отвез меня по названному адресу. А чтобы у него не возникло лишних вопросов, отправила его подальше от больницы. Но предварительно он заручился моим словом, что мы увидимся после обеда и поговорим о том, что произошло. Я наобещала ему тысячу чертей, сама не зная, выполню ли обещанное.
Я чувствовала себя, как разбитое корыто, и физически, и морально. А тут еще и мама пристала с расспросами о моей странной работе, на которой я то появляюсь на мгновенье, то провожу там целые сутки. И, конечно, она заметила мой похмельный синдром.
– Ох, Полина, не нравится мне твое поведение,– беспокойно заметила мама, когда заходила в кабинет УЗИ.
– А мне-то каково?!– критично заметила я, когда дверь за ней захлопнулась.
Если бы не тело, которое трудно поддавалось контролю после бурной ночи и выпитого накануне, то я бы еще смогла поразмышлять и привести себя в чувства. Но чем ближе к полудню, тем сильнее слипались глаза, ноги слабели, и пальцы не держали сумку, в общем, я разваливалась.
Я отдала маме деньги, забрала уже не нужные ей вещи и отпросилась домой поспать. Перед разговором с Ярославом мысли должны были быть на месте, а не расплываться в мозгу, как кисель.
Едва голова коснулась подушки, меня уже никто не мог разбудить: ни Сенька, растявкавшийся на соседнюю кошку, ни будильник, установленный на половину второго. А телефон я забыла в сумке, брошенной у порога дома.
Мама вернулась к трем часам дня. Уставшая, разочарованная процессом обследования, она тоже прилегла отдохнуть. И если бы не молочник в пять вечера на своем драндулете, который и мертвого поднимет, я бы не проснулась до самого утра. Но даже тогда бы не вспомнила о договоренности с Ярославом, если бы он не подкатил к воротам нашего дома и не посигналил.
Мама уже возилась на кухне и первой вышла во двор. А я, как тормоз, смотрела на нее в окно и думала: а зачем она пошла к воротам, ведь туда должна была идти я? А если она задаст Македонскому несколько вопросов? Что она выяснит?
Я кинулась во двор и буквально опередила маму перед калиткой.
– Мам, это ко мне,– запыхавшись, сказала я и, не выдержав ее испытывающего взгляда, отвела глаза в сторону.– Мам, это тот самый мэр… Ну, ты поняла…
– Я поняла. Я не собираюсь вмешиваться в твои отношения с мужчинами, ты девочка взрослая, но, может, надо как-то по-человечески? Познакомь меня с ним, пригласи на ужин, что ли?
– Ой, нет. Нечего ему у нас делать,– тут же перебила я маму.
Она сразу замолчала и спокойно кивнула.
– Ну, как знаешь, дочь.
– Спасибо за понимание,– с неловкостью в голосе ответила я.
