Дверь наконец неуверенно распахивается, но на пороге, вместо ожидаемого воздыхателя стоит совершенно неизвестная мне личность. Но что самое главное — с чайником. Горячим чайником, судя по поднимающемуся от него пару.
— О, отлично, давай сюда, — умиляюсь исполнительности неизвестной личности, выхватываю чайник прямо из его рук и щедро плескаю в наш термос. — Спасибо, — возвращаю опустевший чайник обратно парню с отчего-то очень круглыми глазами. — Пока. — Закрываю дверь. Его дверь.
Ну да не важно. Теперь у нас есть кипяточек! Хоть что-то теплое в этой жизни у нас теперь есть!
— Астра? — слышу уже на лестничной площадке. — Ты за чаем? Пойдем, я тебе налью.
Оборачиваюсь. Прямо позади меня застыл тот самый обожатель с невероятно влюбленным выражением лица.
— Так мне уже вынес твой сосед. — Сообщаю, глядя на него с невыразимой благодарностью. Так за мной еще никто не ухаживал! Термос теперь так ласково греет замерзшие руки, что еще чуть-чуть и я выйду за него замуж. Не за термос, конечно.
— Э-э-э… — тянет растерявшийся парень, — но… вообще-то соседа я не предупреждал.
…
Ой.
* * *
— Уверена, даже если бы ты не договаривалась с тем парнем, никого бы твое поведение не удивило, — Мила закатывает глаза, параллельно сдувая с них челку — руки подруги заняты тазами с одеждой. Я же сижу верхом на одной из стиральных машинок и делаю вид, что сильно переживаю.
— А вдруг я нанесла ему моральную травму?
— Я думаю, он рад тому, что хотя бы не физическую. — Мила грохает тазом о пол и начинает споро развешивать нашу одежду.
Резонно.
— А…
— А может ты мне поможешь уже?
Ну вот.
* * *
— Это невозможно! Невозможно это сделать! — Мила кидает ручку на стол, а потом бьется об него лбом сама.
Жую орешки.
— Как?! Как это вообще можно понимать?!
Орешки очень вкусные.
— Астра, ты что правда уже всё сделала?!
— Ф-да-ф, — подтверждаю.
— Но как?!
Пожимаю плечами.
— Ну, фзяла фручку, открыла тефрафку…
— Астра!
— Ну я же рафказываю!
Мила затихла, лежа на столе. Так, у человечков же нет каких-то быстрых способов ритуального самоубийства над домашкой по математике? А то они так быстро мрут, что я бы не удивилась…
Тыкаю.
Тыкаю Милу в плечо.
— Тебе дать списать? — неуверенно предлагаю.
— С ума сойти, — шепчет подруга, — мне предлагает списать змея. Как я могла до такого докатиться?
— Клубочком, — отвечаю обиженно, — катилась-катилась и докатилась.
Вот не дам ей теперь списать.
Скорбь в глазах Милы можно было выразить только во вселенских масштабах.
— Эй, еду запрещено проносить в комнаты! — это Аиша вышла из душа.
— Это не еда, это орешки, — праведно возмущаюсь. С каких пор легкие перекусы можно называть таким многогранным словом, как еда?
Только вслушайтесь!
Е-д-а-а…
— Она запрещена! Из-за тебя могут наказать нас всех!
Шиплю!
— Астра! — тут же спохватывается Мила.
— Я доложу о вас коменданту, если вы сейчас же не уберете отсюда запрещенное!
Шиплю активнее!
- Астра, успокойся! Пойдем, мы как раз хотели навестить мальчиков!
Глаза демонессы округляются.
— Не рано вам по мальчикам бегать? — ядовито цедит. — Хотя да, забыла с кем я разговариваю. — Меня обливают презрительным взглядом.
Рефлекторно принимаю истинную форму! Таки она действительно забыла, с кем разговаривает!
— Астра, не надо, пусть каждый думает в меру своей испорченности. — Мила удерживает меня за хвост, второй рукой не забыв захватить МОИ орешки. Убедившись, что я не собираюсь нападать прямо сейчас, подруга решительно направляется к двери. Не могу доверить свою добычу чужим рукам, поэтому ползу следом, ревниво следя за пакетиком.
В комнату к вернувшимся из города друзьям я заползаю под непрекращающиеся вежливые напоминания Милы о том, что вне учебных стен запрещено принимать свою истинную форму. Ее напоминания настолько вежливы, что я рефлекторно ускоряюсь, пока мне вежливо не прищемили хвост.
— Привет, девчонки, — улыбается развалившийся на кровати Ник, пока отрывший нам дверь взъерошенный Демьян зевает, прикрываясь ладонью.
— Не ш-шпал? — удивленно шиплю. Как можно было променять сон на прогулку в город? Как можно было в принципе променять на что-то сон?
— Делал всю ночь домашку, чтобы сегодня спокойно погулять, — кивает дракон, а я в очередной раз убеждаюсь, что раса у них вконец пропащая.
— Сделал? — Мила снова погрустнела. После изнуряющей недели занятий в ее глазах наравне с упрямством и желанием бороться, горят отчаяние и страх не справится. Кажется, быть среди отстающих, более того, в принципе не иметь возможности справится с нагрузкой, для нашей девочки-умницы крайне тяжело. А ведь она так старается… в отличие от меня почти не спит, в отличие от меня добросовестно выполняет все отданные на самостоятельную работу физические и магические упражнения, в отличие от меня учит пройденный материал и в отличие от меня аккуратно выполняет все необходимые теоретические расчеты и задачи в тетради.
А я только точные науки сделала. И то только потому, что на последней паре по этикету заняться было нечем.
Смотрю на нее, и в груди вдруг сжимается что-то странное. У добрых людей это было бы сердце, но у меня, наверное, должны быть какие-то другие органы.
— Сделал, — Демьян кивает даже как-то немного неловко и совсем не смотрит Миле в глаза.
— А ты, Ник?
Ник тоже косится немного виновато.
— А я по большей части списал, но тоже вроде бы всё понял. Мне отец курсы при академии высших рас оплачивал. Не то чтобы я там усердно учился, но…
— Несправедливо, что вступительные были значительно легче той программы, что реально от нас требуют, — ненавязчиво поддерживает подругу Демьян.
Мила грустит.
— Такими темпами я не доучусь даже до первой сессии через полтора месяца, — говорит понуро.
— Перестань, Мил, вот увидишь, не успеешь оглянуться, как уже танцуешь на новогоднем балу! — Ник тоже пытается ее поддержать.
— Никого тут просто так не отчисляют, — Демьян подхватывает, — студентов с нашего отделения с руками отрывают на любых других факультетах, так что на новогоднем балу точно потанцевать доведется!
