Отрывок из книги «Страх: паразит из Ада» авторства доктора Альберта Маркони
Когда-то проводился следующий мысленный эксперимент:
Берется рожденный незрячим ребенок. У малышки есть две деревянные игрушки: мяч и кубик. Играя с ними на протяжении нескольких лет, она на ощупь опознает форму обоих предметов – это сфера и куб. Когда девочка подрастает, ей делают операцию по коррекции зрения. Сможет ли эта юная леди, впервые обретя возможность видеть, отличить кубик от шара, лишь посмотрев на них?
Я сказал, что этот мысленный эксперимент проводили «когда-то», потому что теперь мы знаем ответ: нет. В реальности после восстановления зрения участники этого эксперимента, увидев куб в первый раз, не могут связать картинку со знакомыми на ощупь восемью острыми углами. Они в абсолютной уверенности, что его поверхность будет похожа на поверхность гладкой сферы, пока не возьмут его в руки и не поймут, что это не так.
Вывод? Мы смотрим не глазами. Мы смотрим мозгом.
Визуальная информация, поступающая через зрительный нерв, – не более чем бессмысленный шум, и мозг не способен присваивать ему смысл. Из этого следует простой вывод: мы видим (буквально, а не метафорически) то, что предназначены видеть наши глаза, и ничего больше. Если хотите, приведу пример: представьте, что домашний пес лежит в комнате, в которой смотрят телевизионный фильм его хозяева. Собаки не в состоянии увидеть телепередачу (их глаза сильно отличаются от ваших), поэтому они лишь понимают, что люди сидят неподвижно, равнодушно глядя на квадратный галдящий предмет на стене. Собака может различить идущие из этого устройства голоса и другие знакомые звуки, но, в отсутствие сопровождающих их запахов, псу они не интересны. Даже если бы он научился коммуницировать с людьми, было бы практически невозможно объяснить животному, что застывшие, умолкшие люди в комнате взаимодействуют с другими живыми существами в тысячах миль от них, которые воспроизводят действия, на самом деле произошедшие много лет назад. Другими словами, люди и пес находятся в одной комнате, но в разных реальностях.
На следующий после этого день семья берет собаку на прогулку в парк. Их забавляет то, как их питомец яростно и увлеченно припадает носом к клочкам травы, казалось бы, безо всякой на то причины. Их сбивает с толку мания обнюхивать анусы других собак, они неодобрительно дергают за поводок, когда пес удовлетворяет, по их мнению, чудной фетиш. Разве может объяснить собака, что ее обоняние в тысячи раз чувствительнее, чем у них, что она может в считаные секунды учуять животрепещущую драму, разыгравшуюся на том самом невзрачном клочке травы за несколько недель до этого? Едва уловимый запах подсказал псу, что там недавно помочилось животное, что у него нарушен обмен веществ, что оно испытывало ужас. Обнюхав зад другой собаки, он узнает всю ее биографию: возраст, ценность как охотника, пригодность для спаривания и/или вероятность победы в смертельной схватке с ней.
Один парк. Две непохожие друг на друга реальности.
И это несмотря на то, что человек и собака эволюционировали в одной и той же среде и чрезвычайно похожи в биологическом плане. А теперь представьте разницу между двумя существами, которые эволюционировали в совершенно разных мирах.
Я полагаю, вы, зная род моей деятельности, уже догадались, почему это входит в область моих интересов. Если бы к нам прибыло существо из другой вселенной, наша способность к его пониманию была бы столь же ограниченной, как у только что прозревшего подростка, который пытается при помощи одного лишь зрения опознать любимые игрушки. Мы бы лихорадочно пытались найти какой-нибудь контекст, который позволит нам понять эту сущность, а не найдя его, в отчаянии постарались бы создать его грубый аналог. Кто-то увидел бы в ней демонов, кто-то инопланетян, кто-то не увидел бы ничего.
Когда же происходит конфликт подобных противоречащих друг другу мнений – что ж, достаточно лишь открыть учебник истории, чтобы увидеть результат. Наши жизни и наша смерть будут зависеть от того, как мы интерпретируем новое. Вся человеческая культура есть не что иное, как этот повторяющийся раз за разом процесс.
18. И вновь эгоист Маркони пытается перетянуть на себя одеяло
Эми скользнула на сиденье джипа, взглянула на нас и тут же спросила:
– Чего?
– Не знаю, как бы это сказать, но, хоть ты и считаешь Мэгги очаровательной восьмилеткой, на самом деле это огромная плотоядная личинка, которая медленно поедает свою мать, – ответил я.
– Наверное, нет смысла уточнять, образно ты это сказал или нет. Значит, ты, пока был под наркотой, оставил себе записку с напоминанием заглянуть к ним, чтобы на это посмотреть, так? И теперь что?
– Придется убить ее, Эми.
– Хочешь убить Мэгги на глазах у матери? Тогда вместе с ней придется прикончить и Лоретту.
– Нет. Наверное, надо ее отсюда увезти…
– Ты имеешь в виду, похитить. То есть сделать то, в чем тебя и так уже обвиняли. Ты себя слышишь вообще?
– Эми, это личинка. Значит, потом она превратится в кого-то покрупнее, правильно? Не можем же мы позволить какой-то твари вылупиться и громить город. Опять.
