Он не понял причину моего веселья, даже нахмурился. Что и следовало доказать — он ни черта о нас не знает.
— Я сказал что-то смешное?
— Знаешь, удивительно, как с таким микроскопическим мозгом ты взлетел так высоко.
Я перегнула палку и разозлила Богданова. Он подорвался с места и, подлетев ко мне, даже замахнулся, нависнув сверху. Я лишь на секунду, поддавшись зову инстинкта самосохранения, втянула голову в плечи, но потом подняла глаза и с вызовом уставилась на Сергея Владленовича.
Он так и стоял с поднятой рукой, но я уже поняла: не ударит.
— Зарываешься. Вся в папашу.
Я уже начинаю думать, что это не так и плохо.
— Где компромат? — спросил Богданов, вернувшись в кресло.
— Без понятия.
— Ты думаешь, мой человек не поговорил с Медведевым? Он сказала, что передал тебе оставленный конверт. Что там было?
Я фыркнула в ответ и снова чуть не рассмеялась:
— Мог бы спросить у меня в квартире, я бы даже показала.
Кажется, Богданов уже понял, что начинает выглядеть в моих глазах полным идиотом. Чего он пытался добиться? Показать свою власть? Можно же было по-человечески поговорить, хотя при любом раскладе компромат бы он не получил. Но зачем надо было увозить меня к черту на кулички? Еще и Жене дурацкое сообщение написал, но это понятно зачем, чтобы никто меня не искал.
Ох, хоть бы Женя додумался выключить эмоции и включить холодную полицейскую голову. Я почему-то была спокойна, верила, что все нормально.
— Что там было? — с напором повторил Богданов.
— Прощальное письмо от отца.
— Ты меня за дурака принимаешь?!
Наверное, это риторический вопрос, хотя ответ я бы дала утвердительный.
— Послушай, мы с ним не общались тринадцать лет. У отца характер был не сахар, впрочем, и у меня тоже. Он никогда не снял бы трубку и не позвонил мне, переступив через свою чертову гордость, даже если отец и был виноват в нашей размолвке. Он никогда бы так не сделал, даже лежа на смертном одре. Так что да, он просто оставил записку с двумя словами. Потому что по-другому не умел.
Я была очень убедительной. Не просто выбрасывать сухие фразы, чтобы даже Богданов догадался, что я не договариваю или лгу, а именно эмоционально расписать свои отношения с отцом. Должно подействовать.
Я не знаю, почему сейчас Сергей Владленович не похож на того человека, с которым я недавно познакомилась. Где былой расчет, былая уверенность в себе? Неужели нетерпеливость так сказывается? Я уже даже сама хочу заглянуть в компромат и узнать, что там на Богданова.
Повисшую тишину разорвал звонок мобильного. Мой был отключен — значит, Сергея Владленовича.
Он нахмурился, посмотрев на экран, но ответил:
— Слушаю.
Собеседника я не могла слышать, но то, что говорил человек на другом конце провода, Богданову не нравилось.
Наконец Сергей Владленович расплылся в ехидной улыбке и ответил:
— Не понимаю, о чем вы, Ярослав Владимирович.
Услышав имя, я постаралась не выдать своей заинтересованности, но навострила уши.
— Да, всего доброго, — попрощался Богданов.
И это все? Не может все так просто закончиться…
— Откуда ты знаешь Ратомского? — отвлек меня от мыслей вопрос.
— Кого? — удивилась я и удостоилась недоверчивого взгляда.
— Ратомский Ярослав Владимирович, неужели не слышала? — уже спокойнее спросил Богданов.
— Я тринадцать лет жила в Штатах, откуда бы?
Он задумался, а я только надеялась, что Ратомский не окажется таким же идиотом и не поверит Богданову. Хотя мой отец никогда бы с идиотом не связался и не доверил ему ценные бумаги.
— Негоже лилиям прясть, — сумничал Сергей Владленович.
— О, не думала, что ты читал «Проклятых королей». И что ты этой фразой хотел сказать?
— Ты влезла в мужские игры, оно тебе надо?
— Во-первых, ты сам меня втянул, а сейчас перекладываешь с больной головы на здоровую. Во-вторых, не понимаю, как, сидя здесь, я могу тебе помочь. Жене твой компромат нафиг не сдался.
— А Дагестанцу?
Я не сразу поняла, о ком речь, но потом усмехнулась:
— Арсен-то тут при чем?
— Вижу, ты плохо знаешь старика. Что ж, поинтересуйся, если не доведешь меня и выберешься отсюда на своих двоих.
Да ладно? Он просто пудрит мне мозги. Но разговор наш снова прервала мелодия мобильного. Богданов вздохнул и, опять нахмурившись, уставился на экран.
— Да!
Сейчас разговор был недолгим. Сергей Владленович протянул мне свой телефон и покачал головой:
— И как ты предупредила его?
Не ответив, я взяла смартфон и тихо спросила в трубку:
— Женя?
— Ты как?
Вся моя сдержанность чуть не треснула по швам, все запрятанные эмоции чуть не выплеснулись наружу. Но еще рано, не сейчас.
— Нормально, — ответила я, а голос все равно дрогнул.
— Где ты?
— Точно не знаю, было темно, когда мы приехали.
Странно, но Богданов даже не сделал попыток меня остановить. Значит, у Жени получилось — он нашел компромат и пригрозил разоблачением.
— Ратомский отследил телефон, когда звонил, но до радиуса в пару километров. Пусть Богданов скажет, где вы, я скоро приеду.
Я передала телефон обратно, предварительно включив громкую связь.
— Что еще? — недовольно спросил Сергей Владленович.
— Адрес. И пусть твои люди не рыпаются, иначе все, что ты строил годами, Ратомский сольет в органы или, что еще хуже, твоим недоброжелателям.
— Отправлю в сообщении.
Богданов нажал на отбой и быстро набрал смс. А я уже начала дергаться на месте, отсчитывая минуты.
— Я недооценил его.
— Нет, Сергей Владленович, ты недооценил нас.
— Ой, какая прелесть, — не удержался он от сарказма. — Большая девочка, а в любовь веришь. Носитесь по городу, трахаетесь по машинам, а что потом? Он обычный следак, а ты привыкла к другой жизни. И я могу сказать, что ваша любовная лодка разобьется о быт, как только вы вернетесь к рутине.
— Приятно пообщаться с умным человеком, который знаком с творчеством Маяковского.
Каждое слово Богданова резало серпом по сердцу. Я сама уже думала об этом. Женя, я уверена, тоже. Но мы все решим, обязательно решим. И вообще, пока не попробуем, не узнаем.
— Что ты сделаешь с компроматом? — перевел тему Сергей Владленович.
