Мари пиздела без остановки. Я выключила телефон. Осела на кровать в таком шоке, словно меня в дерьмо окунули с головой.
Платон угонщик. Это я понимала после того, как он подрезал мой Порше. Но не подозревала, что все настолько запущено. Получалось, что его схватили и теперь осудят на огромный срок за такое количество угнанных тачек. На банде Фривиндовцев, за годы их существования, не меньше пятидесяти дел висит.
Я открыла ноутбук и начала лихорадочно листать новости города. Платон был в топе на первой строке всех сайтов. Фото, видео, скупое интервью. И мой любимый мужчина в наручниках. Такой суровый и брутальный. Строгий и спокойный. Крутой.
Мари права, что он красавец.
Вот только от этого не легче.
Вот только я люблю его.
Он мой мужчина.
А я свое зубами выгрызу. Надо хорошо пораскинуть мозгами, как спасти его. Вытащить из этого дерьма и выкупить от ментов. Благо в нашем городе они все продажные. И ажиотаж вокруг персоны Самойлова — это просто накрутка цены. За известную личность потребуют больше. Но деньги это бумага, когда на кону судьба любимого человека. И я придумаю, как их раздобыть в нужном количестве…
Глава 37Платон.
Мое задержание — это подстава. Говенная такая, сшитая белыми нитками подстава.
И если б я не находился мыслями далеко, в теплой постеле с Лили. Не расслабился и был более собран, я бы заметил много фактов, подтверждающих это.
И то, что такая тачка, как дешевая Мазда, не спроста так сильно понадобилась Сэму. И то, что угнать ее было проще, чем попить кофе в Макдональдсе. И то, что меня сразу оцепила по всему району куча ментовских тачек. Из ниоткуда выскочили репортеры с камерами и блоггеры, включившие прямой эфир в сеть. И то, что все знали и мое прозвище, и название нашей банды. И главное, это то, что попался только я…
Менты вежливо и обходительно провели меня в отдельную камеру с отдельным душем и телевизором. Это уже успел постараться отец. Буквально через час после моего задержания он и семейный адвокат Витторио Кавальски, появились в дверях.
Отец сразу обнял меня и заговорил взволнованно
— Платон, в этот раз все гораздо серьезнее. Я уже связался со всеми знакомыми в погонах и даже с Валерой(мэр города). Все в один голос твердят, что им придется тебя прилюдно линчевать. Иначе город восстанет. Ты засветился во всех новостях.
— Какой выход? — спокойно спросил я.
Я не паниковал. Если б не Лили, мне вообще было б плевать на всю ситуацию. Я прекрасно понимал, что никто меня не посадит. Так, постращают. Дадут условный срок и выпустят с извинениями. Но на это тоже уйдет время. Несколько недель, даже если ускорять процесс. А мне хотелось к своей принцессе. И объясниться с ней не мешало б. Чтоб дерзкая и мнительная малышка не успела понапридумывать себе всякой чуши.
— Платон. Для начала тебе придется подождать. Дней десять… — начал Витторио.
Но я недовольно махнул рукой.
— Нет. Сделай так, чтоб три дня. Пусть придумают что то. Мол, дело резонансное, хотят поскорее меня наказать, — перебил я адвоката.
Тот задумался и кивнул.
— Думаю, мы с этим сможем что то сделать. Три дня…кхм…Я постараюсь. Далее, тебе придется уехать. Минимум на полгода, а лучше на год. Пока шумиха в прессе не утихнет. И, конечно, тебе ни в коем случае нельзя приплетать фамилию отца…
— Витторио, мне плевать. Он мой сын, и давно пора об этом разгласить всем и каждому. И я не собираюсь прятать его в чулане. Платон моя гордость. А все это, — отец обвел рукой обшарпанные стены камеры и важно продолжил, — Недоразумение. Правда, сынок?
Я устало выдохнул. В который раз необходимо признать, что с отцом мне повезло. Он любит меня безгранично, как, впрочем, и я его. И даже смерть матери не омрачает уже наших чувств.
— Нет, пап. Я согласен с Витторио. Это глупая блажь, признаваться сейчас, что я твой сын. Это испортит репутацию не только тебе, но и мне. Подумай, как отнесутся ко мне инвесторы и партнеры, после того, что творится в прессе. Я сейчас у всех на слуху, как преступник и угонщик. Пусть все забудется. Уже к сентябрю я начну работать и тогда стану для всех Платоном Барбиери. До тех пор не стоит давать прессе такие сочные сюжеты. Я не хочу, чтоб посторонние люди сунули нос в нашу семью, — я подошел к отцу ближе, всматриваясь в его лицо. Убеждал его взглядом, что все в норме. Решение не разглашать наше родство в первую очередь мое. Папа, наконец, кивнул.
— Мне нужно позвонить. Тогда я смогу решить вопрос с отъездом.
Отец достал телефон и протянул его мне. Специально для подобных случаев я заучивал телефон адвоката и отца наизусть. А с недавних пор запомнил номер своей Лили.
Сразу набрал необходимые цифры и отошел к дальней стене. Несколько гудков и тоненький взволнованный голосок моей принцессы всколыхнул во мне волну нежности и желания ее увидеть. И хоть, я мог бы набрать Лили в вайбере или по скайпу, не хотел лишний раз пугать любимую девочку тюремными стенами и так невовремя знакомить с отцом.
— Платон, тебя задержали, я видела в новостях, — затараторила малышка. Конечно, уже весь город на рогах. Ненужная информация докатилась и до Лили.
— Все нормально. Не переживай, принцесса…
— Послушай. Мне срочно нужна моя тачка. Скажи где мой Порше, — голос Лили стал деловым.
А воспоминание за ее машину больно меня разочаровало… Я за решеткой, а ее сейчас волнует лишь тачка…А я придурок поплыл. Решил, что богатая мажорка изменилась и со мной из за большого и светлого чувства.
— Конечно, запиши адрес гаража… — мой голос приобрел стальные ноты. Я продиктовал ей место схрона тачки. Под ребрами стало так противно и мерзко, словно туда коты испражнились. Сукааа. Неужели я, как последний лох, поверил в искренность этой стервы.
— Я ее забираю. Мне надо с тобой встретиться. Все объяснить, — проговорила корыстная девка с разочаровываюшей меня интонацией.
— Не получится. Да и смыла нет…
Я отключился. Отдал отцу телефон.
— Я хочу уехать сейчас. Пусть смонтируют закрытое судебное заседание. Мне похрен, как ты Витторио это сделаешь, — проговорил я. Единственным желанием было убраться из вонючего клоповника подальше. А особенно из города и страны. Подальше от этой стервы.
— Платон. Ты ведь понимаешь, что это невозможно. Три дня это самый минимум, — уверенно произнес адвокат.
— Ладно. Похрен. Но не больше трех дней, иначе я сам сбегу.
— Сынок, пожалуйста, я очень тебя прошу в этот раз завязать с криминалом. Пусть этот неудачный угон будет последним. У тебя вся жизнь впереди. И я хочу, чтоб ты строил ее с умом…
