Ступеньки закончились, и ужасающие удары о голову со снятием скальпа в пролётах прекратились. Вскоре началась другая пытка, теперь Фиаму волокли по дорожкам, выложенным камнями, которые оставляли на теле адепта множество синяков, ушибов и царапин. Дочь ашуры почувствовала холод позднеосенней ночи, мысли её немного прояснились. Возможно, озарение пришло к ней вследствие последних мгновений жизни, а возможно подействовал свежий воздух, напитавший голову сквозь мешок. Фиама поняла, что её тащат по аллеям Академии, и что голоса, перешёптывающиеся рядом – мужские, скорее всего, принадлежали парням с первого и второго, возможно третьего курсов. Да они все похожи.
Снова попытавшись закричать и начать вырываться, Фиама получила пинок в живот, от чего её чуть не вырвало собственными внутренностями. Раздался дьявольский смех, хотя, учитывая, что предки Фиамы имеют отношение к дьяволу, этот смех казался даже хуже. Ашуры никогда так не смеялись, и вообще были достаточно доброй расой, несмотря на свои адские корни. После нового пинка, во рту Фиамы ещё больше разлился вкус железа. Последовал возглас о смерти всех нелюдей, после которого голоса зашептались о чём-то и потащили девушку по дорожке из камней уже молча.
Вскоре мучители сошли на газон, а с него в какие-то дебри, потому как Фиаму теперь кололи ветки, а под головой шуршали листья. После ещё пары пинков полукровку перевернули, схватили за мешок, прихватив пучок волос под грубой тканью, и потащили. Дочь ашуры вцепилась в руку и стала царапать её ногтями, брыкалась ногами, извивалась всем телом, лишь бы её отпустили.
Завязки мешка, затянутые под горлом, сдавливали шею, не давая глотнуть воздуха. Фиама стала задыхаться и кряхтеть, она царапала шею, не находя завязок мешка. Её продолжали пинать, толкать ногами, когда она вырывалась, ударяли по голове тяжелейшей пощёчиной. Хоть холод и привёл дочь ашуры в чувство, долго это состояние не продлилось, а после очередной оплеухи, полученной от кого-то очень сильного, дух чуть не покинул тело Фиамы.
Полукровку под локти подняли и поставили на ноги, она почувствовала под собой ненадёжную, шаткую поверхность, и ощутила поддувающий снизу ветер. Пройдя хлипкую переправу, девушка вновь получила пинок и упала, плохо соображая, заваливается она или земля ударяет её по лицу. Рывком Фиаму снова поставили на ноги и сняли мешок.
Дочь ашуры увидела перед собой улыбающееся лицо здоровяка сокурсника, который в тот же момент толкнул её в грудь. Фиама оступилась, под ногой не было земли, и она упала. Ударившись о дно, полукровка оказалась в узком ящике, и ничего не понимая уставилась вверх. Вокруг ямы стояли Селена, Маркус, здоровяк, ребята из команды Азлира, несколько второкурсников, между ними прошёл Сиэль и склонился над ямой. Он смотрел на Фиаму с миловидным добрым лицом, а затем заговорил приятным, внушающим доверие голосом:
– Я же просил тебя не высовываться. Я помог тебе, попросил ребят не смеяться над твоим пением. И они перестали, – он посмотрел на адептов, те заулыбались в ответ. – Неужели в ответ я так много потребовал от тебя? Всего лишь не высовываться на занятиях Лелулиана. Но ты даже этого не смогла сделать для меня.
Сиэль посмотрел на Фиаму с укоризной. Полукровка лежала в гробу, затравленно глядя расширившимися от ужаса глазами на адептов.
– Я же был к тебе добр. Мы все были, – развёл руками юноша.
– Да, пытались ввести в компанию, – поддакнула Селена. – Но ты словно считаешь себя выше других, игнорируешь нас, уходишь без слов, воротишь нос. Неужели ты думала, что нам такое обращение приятно? Ты явно чего-то не понимаешь в этой жизни.
– В любой человеческой компании есть король, а есть отбросы. Здесь король – Я, – твёрдый голос на вязался с миловидным добрым лицом. – А ты грязь под моими ногами. Ты – ничто. А посему ты должна ноги мне целовать. Пока ты это не поймёшь, ты не сможешь жить среди людей, – более грозно заявил Сиэль.
– Пожалуйста, – шепнула Фиама.
– Поздно, – развёл руками сын Декана, с упрёком глядя на полукровку. – Ты предала моё доверие. Ты не понимаешь устройство этого мира и видимо не поймёшь, пока я тебе его не продемонстрирую во всей красе. – Юноша поднялся с корточек, но продолжал смотреть на дочь ашуры, глаза его стали холодными.
– Мы тебя научим, воспитаем, – посулила Селена с улыбкой.
– Ты же у нас быстро схватываешь, – поддакнул Маркус. – Одного урока должно быть достаточно.
Сиэль щёлкнул пальцами и указал на полукровку в яме. Двое адептов подняли крышку ящика, примерили над ямой и отпустили. Фиама оказалась в темноте и одиночестве. Она подняла руки и попыталась отбросить крышку.
– Нет, не надо, я не, – попыталась оправдаться дочь ашуры.
– О, теперь она нас заметила, – пожаловался Маркус. – Теперь разговаривает. Снизошла.
– Полежишь здесь, подумаешь о своём поведении, – скучающим голосом сообщил Сиэль. – А утром, – он бросил взгляд на товарищей и поправился, – нет, ближе к обеду, мы тебя откопаем. И если ты не поймёшь, мы будем повторять урок снова и снова.
– О, да, – протянула Селена. – Это будет весело.
– Ах да, если ты пожалуешься кому-то, поверь, мы придумаем пытку пострашнее, – закончил своей самой дружелюбной улыбкой Сиэль и снова щёлкнул пальцами, скомандовав «закапывайте».
Двое крупных ребят принялись ссыпать землю прямо на полукровку. Фиама натянула крышку сверху, спасаясь от земляного дождя. Её заживо закапывали в землю! Дочь ашуры заорала, она молила пощадить её, спасти, вынуть из ящика, перестать кидать землю. Она клялась, что поняла урок и больше не будет высовываться, она станет послушной, незаметной, лишь бы её спасли. Фиама плакала, а земля продолжала сыпаться сверху. Ящик оказался маленьким и узким, тёмным и страшным. Всё тело ныло и зудело от множества мелких ранок и синяков, крупных ушибов и разбитой головы. Прокусанный язык саднил. Полукровка хрипела, не в силах дышать нормально. Казалось, в голове почти сквозная дыра, через которую неостановимо вытекал то ли мозг, то ли кровь, то ли ещё что-то мокрое и липкое.
Фиама вопила и выла, стучала в крышку руками и коленками, пока не сбила их в кровь. Она орала и проклинала людей, клялась в ненависти Сиэлю. В ней словно пробудился дьявол и рвался наружу через поток сдерживаемых доселе эмоций. Фиама содрала глотку, выкрикивая проклятия.
К мукам терзаемого тела добавилась ужасающая усталость и еле сдерживаемая тошнота. Она нарастала, в то время как силы покидали дочь ашуры. Они болезненно утекали из тела. Их вытягивали клещами, медленно принося смерть.
Внезапно разум Фиамы прояснился. Глаза и зрачки увеличились от ужаса, близкой смерти. Полукровку колотила сильная дрожь, а она смотрела сквозь нарастающий слой земли на своих врагов, на второкурсников, на третьекурсников, и главное на Сиэля! Она узрела его ауру, просмотрела насквозь и теперь отчётливо видела из какой злобы состоял этот человек. В нём не было ничего хорошего, только жадность, зависть и ненасытность. Он никогда не был её другом! Притворство текло в его крови. Небесный взор не продлился долго, но Фиама узрела суть людей, стоявших над ямой. Все они прогнили душой.
