Зу встает. Подходит ко мне. Его рука тянется ко мне неуверенно, но застывает в воздухе, когда я подаюсь назад.
- Прости, - кривится, шепчет. – Спасибо тебе…
- Я делаю это не для тебя. Для нее.
Он кивает. Опускает глаза в пол.
- Сами… одна просьба.
Я надеваю свой свитер, поднимаю на него глаза.
- Не говори ей ни о чем. Она не должна знать. Сделай вид, будто между нами все в порядке.
Мне хочется послать его к черту. Но я понимаю, что он прав. Элина тут не при чем. Бедная, добрая женина с больным сердцем не должна знать каким чудовищем стал ее сын.
- Я ничего ей не скажу.
Я уже делаю шаг в сторону выхода, но он снова останавливает меня.
- А потом мы поговорим. Я расскажу тебе важную вещь, после чего решим, как будем жить.
В его тоне нет и намека на вопрос. Он уже давно все решил. Я не вижу смысла ему отвечать, поэтому молча отворачиваюсь и ухожу.
Глава 29. Заключительная
Заур со мной не поехал. И я была рада этому. Чем дальше от меня, тем легче, тем спокойней.
Меня раздражало в нем все. Его тихий, потерянный голос, невесть откуда взявшаяся забота. Но особенно плохо было от надежды, которой буквально сквозил его взгляд.
Его любовь больше не нужна мне. Он не нужен. И чем сильней он тянется ко мне, тем больше растет в душе негодование.
За рулем был Алан. Заур дал ему указания, не выпускать меня из виду ни на секунду. Я усмехнулась горько. Вот тебе и забота, но руку на пульсе держать не перестает. Я чувствовала себя собачкой на привязи.
На Алана даже смотреть не могла. Отвратительное, гадливо было на душе. Он ведь знал все. Обо мне и о Зауре. Знал и улыбался мне, разговаривал. А я искренне считала его другом.
У дома Элины мы были через полчаса. Я молча покинула автомобиль.
- Самира, у тебя час. Я буду ждать во дворе, - крикнул Алан, но я даже не обернулась.
Зашла в дом, и, раздевшись, почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. В воздухе витал запах лекарств. Отвратительный аромат был мне противен еще с детства. И сейчас мне понадобилось несколько минут, чтобы придти в себя.
Здесь все было также как и в мой прошлый прием. Пока шла в спальню к Элине, заметила небольшую статуэтку, подаренную мной. Сердце стиснуло болью. Жаль, что все так получилось. Я и вправду полюбила ее.
Постучав в ее спальню, приоткрыла дверь. Элина лежала в постели. Ее лицо было бледным, глаза впалыми, а из руки торчала игла с капельницей. Рядом с ее постелью сновала молоденькая медсестра. Увидев меня, девушка кивнула в знак приветствия.
- Самира, девочка моя, - раздался хриплый голос Элины. Женщина слегка улыбнулась, хотя было видно, что дается ей это с трудом.
- Ты пришла…
На глаза набежали слезы. Эта картина, все происходящее здесь жутко напоминало мне отца. От этих мыслей, стало еще тяжелей. Смахнув с глаз влагу, подошла к женщине.
- Присядь, - она хлопнула по постели. Я выполнила ее просьбу.
Медсестра вышла из комнаты, оставив нас одних.
Элина выглядела очень плохо. Исхудала, вид был больным.
- Как вы? Так напугали нас, - я улыбнулась, но разве ее проведешь.
Несколько долгих секунд Элина молчала. Внимательно всматривалась в мое лицо, словно пыталась что-то понять. А потом вдруг прикрыла глаза. Я увидела, как по ее виску покатилась одинокая слеза.
- Он все-таки сделал это…
Ее слова, сказанные тихим, потерянным голосом резанули мое сердце. Я смотрю на нее, и горло петлей стягивает. Больно. Не пойму от чего больше – он взгляда ее горем убитого, или от осознания того, что и она все знала. Даже Элина, тот человек, которого я своей матерью считала.
- Вы все знали? – подбородок дрожит, как и голос. Произношу это шепотом, а саму трясет, словно при лихорадке.
- Догадывалась, - хрипло, и также тихо. Вижу как больно ей, сглатывает слюну, отворачивается, будто пытается с силами собраться.
- Он не говорил ничего, но я понимала. После их убийства, Заур очень изменился. Сначала говорить перестал, несколько месяцев полной тишины и жуткого материнского страха за него. А потом… в себя пришел, но словно другой был, словно незнакомый мне. Жесткий, глаза маленького волчонка. Даже аура поменялась. Он так подавлял… Еще тогда в свои тринадцать лет, он мог навеять ужас на человека. Не передать словами как болела моя душа, но что я могла сделать? Психологи, преподаватели,- никто не мог расшевелить его, вернуть мне моего маленького, светлого мальчика, - она плачет. Проходит несколько минут, прежде чем она заговаривает снова.
- Я смирилась. Продолжала жить и любить его. Заур стал зарабатывать много денег, он привлек своего друга Алана к работе на себя. Заур поменялся до неузнаваемости. Нам стало легче материально, но вот душа… Я ведь чувствовала, что все это время его тревожил тот день. Он не давал ему жить… И когда Зу привел тебя, когда услышала имя твоего отца, я все поняла. Тогда я пыталась вразумить его, но о заверил, что все лишь мои догадки, - женщина тянется к моей руке. Старушечьи слабые пальцы сжимают ее.
- Я не знала, Самира, правда не знала. Помнишь, ты говорила, что потеряла маму, и общение со мной тебе заполняет эту дыру в груди? И боль твоя по ней хоть на толику утихает. Также и со мной было, девочка моя. Ты помогла мне представить, а что если Самира бы осталась жива. Если бы моя дочь была здесь, уверена, она была бы такой же доброй и красивой девочкой как и ты…
Я больше не могу сдерживаться. Слезы льются по щекам, я ложусь на постель рядом с ней, утыкаясь лбом в ее руку. Я верю ей, верю каждому слову. Я знаю, если бы Элина знала наверняка о планах Заура, она бы спасла меня, она бы попыталась.
Тишину комнаты разрывают два женских плача. Нам больно и душа наша рвется по одному и тому же человеку.
- Что мне делать, Элина? Мне так больно, я видела все… виде-е-ела… - реву, забывая обо всем. Впервые за долгое время выпускаю всю боль.
- Я люблю его, я так сильно люблю его, но он чудовище. Он так больно сделал, так жестоко…
Старческие руки гладят меня. По щекам Элины текут слезы, но она молчит. Я сказала больше, чем было нужно. Не хотела ведь ранить ее откровениями и правдой. Догадываться и слышать все в деталях – это разные вещи.
- И он любит тебя, Сами. Он любит, но Заур все перечеркнул, все сломал, - шепчет женщина. А потом вдруг ее руки покидают меня. Мне становится холодно и одиноко.
- Самира, - теперь ее голос без слез. Я поднимаю голову и с удивлением смотрю на нее. Элина откинулась на подушки, она стала еще бледней, видимо, общение со мной сильно вымотало ее.
- Девочка моя, послушай внимательно.
