Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
Молодая женщина подняла голову и, наткнувшись на взгляд детектива, снова опустила глаза.
– Я с ним не разговаривала. И не видела его.
– Он не пытался связаться с вами?
Она покачала головой.
– Пожалуйста, отвечайте, а не просто качайте головой или кивайте.
Сигрун снова подняла глаза, и, хотя встречаться с Хюльдаром взглядом не стала, он видел теперь ее лицо. Не в первый уже раз его поразило, какое оно незапоминающееся. Отвернись – и уже не вспомнишь, как она выглядит.
– У меня нет мобильного телефона.
Хюльдар удивленно вскинул брови.
– Что?
Сигрун покраснела и покрутила изуродованной рукой. До этого она держала обе руки на колене, словно пряча их от постороннего взгляда.
– У меня нет мобильного телефона.
– Извините, это так необычно в наше время… – Хюльдар осторожно улыбнулся, но это не помогло.
Трёстюр насупился, а мать смутилась и растерянно огляделась, словно не зная, куда ей деться.
– Ну и правильно. Мобильник отнимает кучу времени. – Троица на софе едва заметно расслабилась. – А вы, Трёстюр? Вы виделись с ним? С вами он пытался связаться?
– Нет. – Даже этот короткий ответ Трёстюр сумел зарядить ненавистью. После их первой встречи он выкрасил ногти черным, но лак уже начал облезать, и пальцы выглядели просто грязными, привлекая внимание к татуировке Ultio dulcis. Хюльдар уже знал перевод фразы и хотел спросить, почему Трёстюр украсил себя именно этой цитатой, но потом решил сделать это позже.
– Вы не получали звонков, которые предпочли игнорировать?
– Нет. – Трёстюр выпятил чахлую грудь. Футболка при этом разгладилась, явив изображение человеческой головы с приставленным к одному виску пистолетом, вылетающими из другого мозгами и кровью и искаженным в крике лицом. Вот бы притащить его на место убийства да показать, как это выглядит на самом деле, когда кому-то вышибают мозги, подумал Хюльдар. Наверно, не стал бы в следующий раз надевать эту футболку.
– О’кей. Ну, а вы, Агнес? Получали от него весточку?
Женщина вскинула голову, очевидно, удивленная тем, что пришла ее очередь, и бросила взгляд на сына, как будто тот контролировал ее ответы. Трёстюр сделал вид, что ничего не заметил.
– Нет.
– Вас это не удивило? То, что он не попытался с вами связаться?
– Нет. Да. Не знаю. – Сходство матери и дочери бросалось в глаза. Обе зажатые и застенчивые, беспокойно перебирающие руками. Конечно, Сигрун выглядела намного моложе, но Хюльдар не сомневался, что через тридцать лет она станет точной копией матери. Определить возраст Агнес было нелегко. Сухощавая, с покатыми плечами, безвольная, она, вероятно, выглядела старше своих лет. – Не думаю.
– Когда вы разговаривали с ним последний раз?
– О… давно. Много лет назад. – Агнес широко раскрыла глаза, и ее серое лицо на мгновение просветлело. – Много-много.
– Можете сказать, сколько именно?
– Я не разговаривала с ним с тех пор, как это случилось… со времени его ареста. – Взгляд ее заметался – в сторону, вверх, вниз, избегая только Хюльдара. Потом она посмотрела на Фрейю, что детектив расценил как доказательство хорошего вкуса; на ее месте он тоже предпочел бы смотреть на Фрейю. Похоже, Агнес чувствовала себя неуютно в присутствии мужчины, что было понятно: ее муж, спутник по жизни, обращался с семьей хуже, чем можно описать словами. Уж лучше иметь в доме питона, чем такое чудовище.
Словно прочитав его мысли, в разговор вступила Фрейя. Говорила она негромко и мягко, без намека на какое-либо превосходство.
– Выплаты на содержание детей и все прочее. Вы ведь должны были обсуждать этот вопрос.
– Я никогда не обращалась с заявлением о выплатах на детей. Я не хотела от него ничего. Только развод, и как можно быстрее. – Агнес выпрямилась, словно где-то внутри нее шевельнулся призрак гордости. – Главным было порвать все, что нас связывало. Даже если б деньги шли через департамент социальной защиты, я не смогла бы их принять.
– Понимаю. – Фрейя кивнула и продолжала тем же тоном: – Нам известно, что в тюрьме Йоун получал письма, написанные от руки кем-то взрослым. Случайно, не от вас?
– Шутите? Я никогда ему не писала.
– Ясно. Отбывая наказание, пытался ли он связаться с вами или детьми? Например, в первые годы, когда еще не понял, что вы твердо намерены порвать любые контакты? Присылал ли рождественские открытки, поздравления с днем рождения и тому подобное?
– Нет, ничего такого, – возмутилась Агнес. – Я бы удивилась, если б он помнил дни рождения детей, не говоря уже о моем. Рождество он вряд ли смог бы пропустить, но нас оставил в покое.
– Что за чушь? – Трёстюр подался вперед, и мать инстинктивно отпрянула. – Рождество? Дни рождения? Вы на кой черт об этом спрашиваете?
Хюльдар уже собрался вмешаться, но, похоже, на этот раз Фрейе не нужен был рыцарь в сияющих доспехах. Она полностью контролировала себя, а когда ответила, в ее голосе он не уловил и намека на страх.
– Хорошо, – сказала Фрейя с неожиданной резкостью. – Тогда объясните мне кое-что. Вы утверждаете, что отец не связывался с вами. Вы говорите, что не видели его и что никто не сообщил вам о его освобождении. Тогда откуда вы уже в прошлый наш визит знали, что он вышел на свободу?
Трёстюр вспыхнул и залился краской, а лицо его потеряло остатки привлекательности. Ноздри затрепетали, кольцо в носовой перегородке дернулось.
– Откуда знал? – Он злобно уставился на Фрейю в тщетной попытке испугать ее.
– Да. Вы должны это помнить. Ваш отец вышел неделю назад. – Фрейя встретила его взгляд с холодной невозмутимостью.
– Конечно, помню.
– О? Так расскажите нам.
Тонкие губы Трёстюра вытянулись в плотно сжатую линию, но прежде чем Фрейя или Хюльдар успели дожать его, на помощь сыну поспешила мать.
– Я ему сказала. – Щеки ее слегка порозовели. – Мне позвонили из тюремной службы.
– Но мы так поняли, что никакого уведомления вы не получали? – Хюльдар попытался одновременно следить за реакцией и сына, и матери, но это оказалось невозможно. Он сосредоточился на Агнес, решив, что та с большей вероятностью выдаст себя.
– Мне позвонили. Но не для того, чтобы поставить в известность, а потому, что им потребовался адрес Йоуна. Тот, который он дал им, оказался неверным. По крайней мере, он не жил там. – Агнес разгладила брюки и, словно загипнотизированная, уставилась в пространство. – Потом я рассказала о звонке сыну.
Трёстюр кивнул и усмехнулся, явно довольный вмешательством матери.
Хюльдар повернулся к Сигрун. Она производила впечатление человека честного и искреннего, пусть даже потому лишь, что казалась слишком невинной, чтобы прибегать к обману. И, опять-таки, иногда сказать правду бывает труднее, чем солгать. Возможно, из всех троих с ней труднее всего.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
