Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Только к вечеру Артем добрался домой. Открыл дверь своим ключом и сразу услышал бодрый голос Надежды Дмитриевны:
– …вот и умница, вот и молодец!
Еще успел подумать, что Муся напрасно волновалась…
– А по математике тоже четыре? Что ты говоришь? Я так рада, сыночек!
Она говорила по телефону! А где же Коля? Так рано уснул?
В ванной горел мирный свет, игрушки плавали в пене, и Артем не сразу понял, что Коля лежит лицом вниз. Лицом вниз, почти погрузившись в воду.
– А-а-а-!.. – Надежда Дмитриевна так заорала, что он чуть не выронил сына – своего мальчика, своего чудесного маленького мальчика с бледным лицом и плотно сомкнутыми синими губами. – Боже мой, я только что смотрела, только недавно, ой мамочки!..
Она пулей вылетела из ванной, бросилась в свою комнату, но Артем уже не видел и не слышал ничего и только много позже узнал, что Надежда Дмитриевна убежала из их дома навсегда. Без вещей и в тапочках, только схватила кошелек с остатками зарплаты за прошлый месяц, надо надеяться, ей хватило на билет до дому. Валентина дико безумно орала в трубку, что найдет ее, из-под земли достанет эту гадину, эту убийцу и засудит навсегда, навечно, чтобы она сдохла, и дети ее сдохли, и следа их не осталось на земле. Но на самом деле убийцами были они сами, Колины отец и мать.
Нет, Коля не умер. Вернее, почти не умер, скорая сумела раздышать его до слабого пульса. Все остальное сделала Арина – заинтубировала, подключила к ИВЛ, выклянчила отдельную палату у злющего, как ротвейлер, заведующего реанимацией. Арина, его почти-сестра, сто лет не звонил, ни разу не спросил, как справляется одна. А ведь знал, что переехала от родителей, разошлась с мужем. Лучших людей в своей жизни не ценил и не берег, жалкий тупой идиот.
Валентина узнала от мамы Наташи. Позвонила из Милана выразить соболезнование по поводу смерти Муси, и мама, задыхаясь от ужаса, выдавила несколько слов. Артем не удивился, что Валя не перезвонила ему и не прилетела тут же из Италии. Потому что ее больше не было, он был уверен, что ее больше нет. Он сам почти умер, когда увидел то, что увидел, но разве он носил Колю девять месяцев в животе, мучился тошнотой и одышкой? Разве он рожал ребенка в крови и муках? Разве Валя могла не умереть после случившегося?
Только через две недели пришло сообщение на электронную почту: она в Смоленске, с врачами Коли говорила по телефону, пожалуйста, не нужно ни искать, ни утешать. В ближайшее время она не в силах вернуться.
– Шоковое состояние, – прошептала мама, – у нее просто шоковое состояние. Время лечит, мой дорогой, нельзя так отчаиваться, тебе еще потребуется много сил.
Через три недели Коля начал дышать самостоятельно и пришел в сознание. Вернее, он открыл глаза, и это все. Не плакал, не звал маму, ничего не говорил. Если давали пить – пил, есть – ел. На ложечку страстно любимого прежде мороженого даже попытался улыбнуться. Врачи уходили от ответа, морщились, говорили общие слова. Мозг слишком долго находился без кислорода, но если ребенок начал дышать и глотать, то есть шансы и на дальнейшее улучшение. Может быть, даже встанет на ноги.
Еще через месяц стало ясно, что на полное выздоровление рассчитывать не приходится. Коля тупо смотрел перед собой, иногда бессмысленно улыбался. На ножках стоял плохо, но все-таки постепенно научился ходить за руку, покачиваясь при каждом шаге.
Все это время Артем ночевал на чердаке. Пустой дом, пустые бессонные ночи среди Мусиных вещей. Да, ночи выматывали не меньше тупого сидения возле больничной кроватки, поэтому неожиданный звонок телефона даже обрадовал.
– Артем Ильич, как хорошо, что я вас застала наконец! Мы предварительно договорились с Валентиной Николаевной, но требуется согласие всех прописанных жильцов, то есть и вас, и Марии Самойловны Шнайдер. Как по поводу чего? Продажи квартиры, конечно. Мы обсуждали еще два месяца назад. Понимаете, у нас довольно широкие возможности для покупки жилья, но муж давно мечтал вернуться на улицу детства. И вдруг ваша квартира – не просто Петроградская сторона, но именно Лахтинская! Он уже все проверил, получить разрешение на достройку лифта и дополнительного этажа вполне возможно. Если у вас ничего не изменилось, будем рады подписать договор.
Что ж, с жильем в любом случае требовалось что-то решать. Артем продолжал на автопилоте платить за аренду коттеджа, но было исключено везти туда больного ребенка. Еще невозможнее казалось отбирать у мамы квартиру в башне, пусть она и настаивала на обратном обмене. Продажа чердака на этом фоне становилась прекрасным выходом. Тем более согласия Марии Самойловны Шнайдер больше не требовалось.
Гораздо более сложной и мучительной темой оставался вопрос с работой. В первые дни трагедии Артем отправил шефу просьбу об отпуске за свой счет в надежде потом уйти окончательно. Но Коле требовалась длительная реабилитация, частная медсестра, дорогие лекарства-стимуляторы, пришлось вернуться на прежнее осточертевшее место. Теперь вся нагрузка упала на близких. Мама готовила еду, носила в больницу тяжеленные сумки с морсами и бульонами, дарила подарки нянечкам, но особенно Артема растрогал Петр Афанасьевич. Он официально ушел на пенсию, оставив за собой только факультатив по физике, а все свободное время посвящал Коле – купал, кормил, водил по коридору, бережно поддерживая за спинку. На работе Артем, как и прежде, тонул в документах, ни с кем не успевал да и не хотел общаться, поэтому не знал размаха проблемы, пока Андрей Федорович не вызвал его к себе в кабинет для личного разговора.
– Сука, блядь сушеная, как я прозевал?! Это подстава Тёма, понимаешь, подстава!
Артем не сразу понял, что речь идет об Ирине Станиславовне.
– Вляпались по самое то! Главное, тысячу раз повторял – проверить каждый счет отдельно! И как можно дольше не подписывать. Крутиться, утираться, благодарить, но не подписывать! Это крах, Тёма, полные кранты! Ладно, без паники, Карнаухов подписал, козел, он пусть и выкручивается. И платит тоже он! Я пока перебазируюсь в Лондон, Галка и дети со мной, Катерине передашь деньги, тут наличными!
Любовница шефа Катерина, услышав новости, принялась плакать и материться, одновременно пересчитывая купюры, но Тёме ее жалеть не хотелось. Ни ее, ни шефа с его детьми от разных баб. Еще один саудовский шейх, твою мать!
– А что со мной, продолжаю работать в прежнем режиме?
– Продолжай, Тёма, продолжай. Премию я тебе выписал заранее, не дрейфь, может, еще и выживем. Но заявление об уходе подготовь на всякий случай. Вчерашним числом. Нет, какая блядь, ты только подумай, какая блядь!
Он писал ей каждый день. Писал, стирал с экрана и опять писал, мучительно подбирая слова.
Валюша, дорогая, уже почти полгода, как мы не виделись, как ты дышишь, чем занимаешься, не достает ли анемия? Девочка моя, еще не все потеряно – Леня обещает консилиум в Израиле, Арина нашла какого-то нового гениального невропатолога. Очень помогает Петр Афанасьевич, а мы еще над ним смеялись. Квартиру на чердаке продал очень выгодно, деньги у нас на счету, какая ты умница, что организовала. Честно говоря, эти деньги – единственная точка опоры сейчас, я в подвешенном состоянии, фирма вот-вот накроется. Знаешь, в твоей нелюбимой башне (где теперь живет мама) продается трехкомнатная квартира, не на десятом, а только на втором этаже, тебе не придется даже заходить в лифт! Зато если ее купить, появится отдельная комната для сиделки. Пока Коля требует постоянного ухода, плюс лекарства, плюс консультации врача. Поживем немного, потом Коля поправится, я открою свою фирму, и все наладится. Главное, я люблю тебя, я очень тебя люблю.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
