— Подарок… — расслышала пояснение от Кирилла.
— Не нужны мне твои подарки. Убери эту дрянь с меня! — огрызнулась и подняла руку вверх, желая стряхнуть безделушку. В этом браслете я точно в наручниках. Мне очень не понравилось это ощущение, будто этой безделушкой мы стали связаны друг с другом.
Я наивно дергала, ощупывала браслет на предмет защелки, ведь каким-то образом украшение должно открываться? Я даже зубами покусывала подарок, поскольку боялась мало ли пальцы были не достаточно чувствительны и из-за этого не нащупали застежку. Но все мои старания оказались зря. Застежку я не нашла.
— Хорошая вещь — служит в качестве телефона, мини-компьютера, часов и музыкального плеера, правда, я успел его закодировать, — сказал Кирилл, продолжая наблюдать за тем, как я возилась с браслетом. — Ты сможешь его снять, если наберешь пароль. Я поначалу удивлялся, для чего придумали эту функцию с паролем и закрытием? Оказалось, для того, чтобы неуклюжие люди случайно его не потеряли. Часто бывает, что ломается застежка, от этого браслет падает и разбивается. Для нас эта функция тоже оказалась полезной.
Я перестала дергать браслет, понимая бесполезность своих действий, и потому просто взлохматила волосы, отказываясь принимать очевидное.
— Я не хочу от тебя подарков и не хочу быть с тобой, — тихо произнесла.
Но много времени Кирилл не дал, чтобы опомниться, резко встал с кресла, словно подгоняемый эмоциями. Всего в несколько движений снял кожаную куртку и швырнул ее на кресло, а после это направился ко мне, приковав внимание к себе. В его движениях появилась агрессивность. Явный дикий настрой.
Я машинально начала отходить по ковру назад, плохо соображая куда идти или бежать. Да и был ли смысл, ведь куда от него сбежишь? Из-под земли достанет.
— Ты можешь при мне держать свой член в брюках? — почти на выдохе поинтересовалась.
В этот же момент Черный максимально приблизился, а я уперлась в стену спиной и стояла без дыхания с опаской пошевелиться. Кирилл чуть наклонил голову, разглядывая меня в упор, а руки поставил на стену по обе стороны от моего тела. Взял меня за подбородок, при этом внимательно приглядевшись к моим приоткрытым губам, должно быть до сих пор блестевшим от нашей общей слюны с прошлого поцелуя.
— Я хочу тебя, — вместо того, чтобы поцеловать в губы, Черный отогнул волосы с моего плеча и оголил шею. Его поцелуй за ухом оказался очень горячим. Ненормальным и необузданным, таким же, как он сам. — А ты все время бежишь от меня. Надоело уже...Разве Ника трусиха?
От переизбытка эмоций еще чуть-чуть, и я бы сошла с ума. Это невыносимо. И прежде чем плавными поцелуями с шеи Черный добрался до моих губ, я горячо прошептала, почти шепотом:
— Убирайся, Кирилл. Уходи. Не подходи ко мне больше. Я достаточно хлебнула с тобой грязи.
Его губы, которые уже хотели поцеловать, после сказанных слов резко остановились. А я, не желая смотреть на внимательные карие глаза, которые сейчас полыхали злостью и плохо контролируемой агрессией, увела взгляд в сторону.
— Хорошо. Уйду только на этот раз.
Он опять создал видимость того, что делает одолжение, но я проглотила очередное желание высказаться, слишком обрадованная его решением уйти. Продолжая стоять возле стены, я наблюдала за тем, как Кирилл явно возбужденный, взвинченный, раздраженный случившимся между нами, резким движением забрал куртку и, на ходу надев ее, ушел из квартиры.
Остаток вечера я провела, сидя на диване, прижав колени к груди и покачиваясь перед экраном телевизора. Вроде как ждала прихода хозяина квартиры, но не могла отделаться от злых мыслей на Черного.
Приблизительно, около девяти вечера позвонил риэлтор с сообщением, что мужчина не смог приехать. Подписанные документы разрешил передать через риэлтора.
Хозяин потребовал выполнить лишь одно условие — съемщица квартиры не должна устраивать гуляния по ночам. Здесь должна находиться только я. Никаких друзей или мужчин.
Глава 27Визит Кирилла взъерошил рой мыслей, наполняя их непонятной злостью. Хотела я этого, или нет, но в голове, раз за разом, прокручивала все слова Чернова-старшего и будто бы все еще ощущала на себе его наглые прикосновения, из-за чего кожа, в тех местах, где его ладони касались меня, горела.
Желая хоть как-то отвлечься от глупых мыслей, я, несмотря на позднее время, решила позвонить Паше. Но мне было мало слышать его голос, хотела увидеть лицо парня и по этой причине набрала его по видеосвязи. К счастью, он ответил. Притом, довольно быстро.
— Привет. Что-то случилось? — голос Паши был утяжелен хрипотцой, среди которой я почувствовала обеспокоенность. Только сейчас я взглянула на часы и увидела по стрелкам — два часа ночи, хотя мне казалось, что сейчас лишь около десяти.
— Нет, просто соскучилась, — я неловко улыбнулась, мысленно обругав себя за то, что сразу не посмотрела на время.
Пришлось соврать Паше, что я решила отпраздновать переезд в новую квартиру, выпив пару бокалов вина, из-за чего заснуть не смогла и вот сейчас ощутила острую нужду позвонить ему. Закончив бормотать свое нелепое объяснение позднему звонку, я ловко перевела разговор на другую тему и поинтересовалась:
— Я тебя разбудила? — вопрос, кстати, был глупым, ведь сразу было ясно, что до моего звонка Паша спал.
После того, как парень понял, что нет смысла беспокоиться обо мне, в ту же секунду со вздохом расслабленно откинулся на подушку, предоставив моему любопытному взгляду свое почти обнаженное тело. Лишь белая тонкая простыня прикрывала ноги и бедра парня, хотя мне показалось, что оно не прикрывало, а больше подчеркивало линии его тела, в том числе его возбужденное состояние.
Паша оказался обнаженным по пояс, растрепанным и немного сонным, но таким притягательным. Особенно казались притягательными его большие ладони и руки, которые могут быть очень ласковыми и доводить до оргазма. А еще надо признать мне очень нравились его широкие плечи, которые служили своеобразным гарантом безопасности и спокойствия. Не парень — а услада для глаз...
— Соскучилась? — заметив мое внимание, Паша насмешливо приподнял один уголок губ. А затем немного мстительно положил руки за голову, позволяя своему телу еще сильнее вытянуться и показать рельефность, отсутствие лишнего веса. Свою идеальность.
— Я тоже скучал. Хочу…тебя…сейчас уложить в свою кровать, — Паша говорил очень тихо, но проникновенно. И пусть в его комнате горел только ночник, поэтому очень сложно разглядеть в темноте его глаза, но все его тело и голос излучали порочное возбуждение, которое сбивало с мыслей.
А Паша продолжал нашептывать:
— Я бы крепко обнял твое тело, а потом завалил тебя вот сюда на лопатки. А ты бы была, конечно, беспомощная и немного пьяная… но невероятно податливая и доступная, — после этого Паша отнял руку от головы и медленно опустил ладонь на матрас, показав то место, где сейчас должна лежать я.
