Лорд Габриель не влюблен в нее по-настоящему.
Почувствовав внезапное удушье, леди София закашлялась. Ее грудь полоснуло острой сердечной болью. По крайней мере, муж никогда ей не лгал. Пережив предательство первой жены и ее страшную ложь, лорд Габриель ни за что не допустит, чтобы его обманули еще раз.
— Мадам, я никогда не предам вашего сына.
Леди Колетта развернулась и посмотрела на невестку.
— Мне кажется, что жестокость — первородный грех человечества, а доброте надо учиться.
Леди София тяжело вздохнула.
— И вы решили научить Беатрису доброте?
Вопрос удивил старую графиню.
— А чего я могла бы этим добиться? Мой сын уже был связан с этой авантюристкой узами законного брака. — Взгляд леди Колетты подернулся влагой, и ее глаза напомнили Софии зеркало полуночного озера. — Беатриса хотела обрести свободу и сделать свое дитя наследником Рейнекортов. Взяв ее в жены, Габриель, не желая того, признал чужого ребенка своим законным наследником… или наследницей. Никто не сомневался, что Беатриса беременна от него. Люди верили, что она носит под сердцем наследника рода Рейнекортов. Что мне еще оставалось делать?.. Я не могла допустить, чтобы свершилась такая чудовищная несправедливость!
— Габриель говорил мне, что произошел несчастный случай. Беатриса оступилась и неудачно упала…
Леди Колетта отрицательно покачала головой.
— После того как Габриель вышел из ее спальни, Беатриса забаррикадировала дверь столом. Каково же было ее удивление, когда девчонка увидела, что не одна в комнате. Она побежала к двери, споткнулась и ударилась головой о столбик кровати. Все было так, как говорится в официальном заключении судьи. От удара авантюристка почти потеряла сознание. Она лежала на полу, а ее беременное брюхо вздымалось и опускалось в такт дыхания. Мне больно было смотреть на все это. Эта прелюбодейка предала моего сына и опозорила нашу семью. Я…
Глаза сумасшедшей графини сузились. Она уставилась на расстеленный посреди гостиной ковер так, словно наблюдала сейчас за беспомощно барахтающейся Беатрисой, не способной самостоятельно подняться на ноги.
— Я сдавила руками ее горло и не отпускала. Она бормотала лживые слова, пытаясь заверить меня в своей невиновности, но я ей не верила. Она впивалась ногтями в мои руки, но я не ослабляла хватки. Беременность сделала ее такой слабой, что Беатриса не смогла долго бороться со мной. Вскоре все было кончено. Не думаю, что в последние минуты жизни она сожалела о том, что предала мужа.
Леди София закрыла глаза, не желая ничего больше говорить. Слезы, с которыми она так долго боролась, полились из ее глаз. Она оплакивала Беатрису и ее нерожденного ребенка. Как бы жестоко эта женщина ни поступила с Габриелем, смерти она не заслуживала.
Свекровь тихо вздохнула и вытерла подолом сорочки слезы, катящиеся по щекам леди Софии.
— Успокойся, дитя мое…
— Почему вы все мне рассказываете? Почему вы вообще решили… встретиться со мной? — хриплым голосом, превозмогая рыдания, спросила леди София. — Я не Беатриса. Я не собираюсь убегать от вашего сына. Я не беременна от другого. Я не причиню Габриелю никакого вреда.
— Ты и так много чего натворила! — вдруг закричала на нее сумасшедшая. — Ты что, думаешь, что сможешь держать в секрете свои намерения? Я знаю, что ты обманом женила на себе моего мальчика!
— Неправда! — в отчаянии перейдя на крик, воскликнула леди София. — Габриель сам предложил мне вступить с ним в брак. Сначала я… я отказала ему… но он смог меня переубедить… Все так запуталось, а ваш сын… он так убедительно говорил… Черт побери!
Молодая женщина надеялась, что Господь простит ей сквернословие. Не каждый же день ей в голову нацеливают заряженный пистолет.
— А когда ты собиралась рассказать ему о ребенке? — спросила леди Колетта.
Ледяное спокойствие в ее голосе пугало гораздо больше, чем самый неистовый крик.
В висках молодой женщины громко стучала кровь. Уже не впервые сумасшедшая графиня говорила о ребенке. Она что, вновь вспоминает о прошлом, путая ее, Софию, с Беатрисой? Или леди Колетта все же говорит о своей новой невестке? Только совсем недавно София начала подозревать, что, возможно, беременна. Если это так, то ребенок был зачат в первую брачную ночь.
— Вы не понимаете, — возразила леди София, от страха переходя на скороговорку. — Я ничего ни от кого не скрываю. Как мне доказать свою невиновность?
Леди Колетта подошла ближе, вероятно, желая быть уверенной в том, что не промахнется, когда нажмет на спусковой крючок.
— Я обещала, что ты не будешь страдать, — утешила она невестку. — В первый раз тебе было больно. Зажмурься, дорогуша.
«В первый раз! Что за первый раз?!»
— Пожалуйста! — рыдая, взмолилась леди София.
Она отчаянно изгибалась всем телом, стараясь разорвать связывающие ее путы.
— Прочь от моей жены!
Уголком глаза молодая женщина увидела стоящих в дверном проеме Габриеля и Стефана.
«Что здесь делает мой брат?» — удивилась София, переходя от испуга к сильнейшему изумлению.
Оба мужчины выглядели отнюдь не сбитыми с толку… в особенности лорд Габриель. Вся его фигура излучала готовность действовать. Еще никогда леди София не была так рада видеть своего мужа.
— Боже мой, лорд Рейнекорт, — произнесла сумасшедшая. — Что это значит?
Бледность покрывала и без того бескровное лицо его матери.
Лорд Габриель бесстрастно взирал на неопрятную странную женщину, стоящую посреди гостиной его дома. Кто она такая? Он не видел женщин в мужских бриджах с тех пор, как Вейн и Фрост решили позабавиться, переодев двух публичных девок в мужскую одежду и отправившись вместе с ними на театральное представление. Если это шутка, то какого черта эта женщина целится из пистолета Софии в голову?
— Дорогая, ты мне не говорила, что сегодня у нас маскарад.
Лорд Габриель видел, что граф Рейвеншоу вот-вот бросится на странную женщину с пистолетом, поэтому сделал брату Софии успокаивающий жест. Конечно, его состояние можно понять, но для опрометчивых действий время сейчас неподходящее.
Глаза Софии блестели от слез. Сердце Габриеля сжалось.
— Дорогой! Ты был прав, когда говорил мне о бродящем по твоим землям призраке, — сказала леди София мужу.
— О призраке? — нетерпеливо произнес граф Рейвеншоу. — Что за чушь?!
— Кто вы? — не сводя глаз с незнакомой ему женщины, спросил лорд Габриель. — Если вы меня знаете, то к чему этот пистолет? Никто не причинит вам никакого вреда.
Лорд Стефан презрительно фыркнул:
— Говорите за себя!
Лорд Габриель сделал вид, что не заметил заносчивости шурина.
