Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
Лично меня связывают тесные дружеские отношения с людьми многих поколений, намного старше и гораздо младше меня, из разных стран и разных культур, благодаря объединяющей всех нас страсти к геологии. Во время экспедиций мы вместе ломаем голову над необычными породами, восхищаемся прекрасными пейзажами, держимся за руки при переходе через бурные горные речки и по-братски делимся сомнительной на вкус стряпней, приготовленной на походных горелках. Любопытно, что, в отличие от других наук, где ученые делают самые выдающиеся открытия, как правило, в возрасте до 30 лет, геологи «созревают» гораздо медленнее и часто вносят свой самый важный вклад в науку в конце карьеры, проведя бо́льшую часть жизни в компании камней.
Геология как научная дисциплина прошла похожий эволюционный путь. Упрощенные викторианские представления о планете — догма строгого униформизма, убежденность в незыблемости континентов, отрицание массовых вымираний — уступили место более смиренному пониманию того, что Земля — невероятно сложная планета, способная кардинально менять свой облик и поведение и до сих пор таящая в себе множество неразгаданных тайн. На мой взгляд, геология помогает обрести золотую середину между грехом нарциссической гордыни, питаемой слепым антропоцентризмом, и экзистенциальным отчаянием, проистекающим из осознания нашей бренности. Такое мировоззрение напрямую перекликается с учением, приписываемым польскому раввину XVIII в. Симхе Буниму, который говорил, что каждый человек должен носить с собой в кармане две записки-напоминания: одну со словами «Я прах и пепел», другую — «Мир создан для меня».
Сама Земля с ее древней историей и общим наследием способна стать нашим учителем, который поможет нам, людям, найти общие ценности и переосмыслить себя как граждан одной планеты, требующей нашей общей заботы. Возможно, изучение прошлого Земли побудит нас создать Министерство будущего, под руководством которого мы начнем соизмерять свою деятельность с естественными темпами земных процессов, положим конец антропоцену и вернем к власти старый добрый униформизм.
Полное осознание Времени
Как многие из тех, у которых детство или детство их детей пришлось на последние полвека, я люблю классическую книгу Мориса Сендака «Там, где живут чудовища» (Where the Wild Things Are). Это аллегорическая история о силе воображения, способного перенести нас в другие миры, преодолеть границы времени и побороть худшую сторону своей натуры. Я всегда представляю себе путешествие мальчика Макса, когда читаю студентам курс «История Земли и жизни», в котором ставлю перед собой дерзновенную цель — рассказать о 4,5 млрд лет истории нашей планеты за один академический семестр (получается примерно по 400 млн лет в неделю). Мы словно отправляемся со студентами в невероятно долгое путешествие: бродим по древним ландшафтам, наблюдаем за движением континентов, переживаем биогеохимические революции, падения астероидов, ледниковые эпохи и массовые вымирания, восхищаемся удивительным разнообразием «чудовищ» и, наконец, начинаем различать все более узнаваемые черты современного мира, подобно тому как комната Макса постепенно очищается от диковинной растительности и его взору предстает знакомая кровать и стол с горячим ужином.
Мы возвращаемся в настоящее усталые, но довольные, с пониманием того, что наш мир несет в себе следы всех этих более ранних миров, которые присутствуют повсюду: в камнях под нашими ногами, в воздухе, которым мы дышим, в каждой клеточке нашего тела. Геология позволяет нам совершить самый близкий аналог путешествия во времени: перенестись из настоящего в любой момент прошлого и увидеть возможные сценарии будущего. Геологическое мышление предлагает нам всю полноту осознания времени: сплав вирда и санкофы (понимания связи прошлого с настоящим), сати (запоминания настоящего) и принципа «седьмого поколения» (своего рода ностальгии по будущему). Это отчасти похоже на то, как родители, глядя на растущих детей, с легкой грустью вспоминают их в раннем детстве и одновременно связывают свои надежды и мечты с их будущим.
Если мы все придем к такому осознанию Времени, это существенным образом изменит наше отношение к природе, другим людям, самим себе. Признание того, что наши личные и культурные истории вписаны в гораздо более длительную, сложную — и продолжающую развиваться — историю Земли, поможет нам избавиться от антропоцентрической спеси. Мы научимся ценить стабильность и долговечность и объективно оценивать новое и «прорывное». Понимая, в какой мере жизнь каждого из нас зависит от исторической случайности, мы будем относиться друг к другу с большей эмпатией. И наконец, взгляд на мир через призму политемпоральности, осознания времени, может избавить нас от тревоги по поводу собственной смертности, переключив наше внимание с конечности нашей жизни на богатейшую антологию опыта, приобретаемого и переживаемого человеком на протяжении жизненного пути. В отличие от других чувств, которые с возрастом могут притупляться, чувство времени, развивающееся только через его прожитие, лишь обостряется. Приходящее с годами понимание того, как именно мир стал таким, какой он есть, что разрушалось и погибало, а что выживало и сохранялось, учит нас видеть разницу между эфемерным и вечным и помогает избавиться от иллюзии о незыблемости этого мира.
Как члены технологического общества, которое может держать Природу на расстоянии вытянутой руки бо́льшую часть времени, мы ведем себя по отношению к Земле как аутисты. Да, мы можем быть гениальными, когда дело касается определенных навязчивых идей, но проявляем крайнюю косность и даже неадекватность во многом другом. Мы дистанцируемся от мира природы, считаем Природу немой и бесчувственной, чуждой для нас сущностью, с которой невозможно общаться, ассоциировать себя и которой тем более невозможно сопереживать.
Но Земля все время говорит с нами. В каждом камне кроется некая вечная истина или полезная подсказка, в каждом живом листке — прототип электростанции, в каждой экосистеме — образец здоровой экономики. Как писал один из основоположников экологической этики Олдо Леопольд, мы должны «думать как гора», стремясь постичь все особенности и повадки этой древней, сложной, бесконечно эволюционирующей планеты и ее обитателей.
Эпилог
В 1905 г. Джон Манро Лонгйир, мичиганский магнат в сфере лесной и горнодобывающей промышленности, разбогатевший на разработке железных руд протерозойской полосчатой железистой формации в районе Верхнего полуострова, начал геологоразведочные работы в отдаленной части Северной Норвегии в надежде открыть здесь новый «железный хребет». Для переплавки руды ему требовался уголь, а ближайшее угольное месторождение находилось на Шпицбергене (это были остатки древних тропических лесов, некогда росших на этом полярном архипелаге). Лонгйир перекупил заявку на горный отвод у небольшой компании из Тронхейма, создал собственную Арктическую угольную компанию (Arctic Coal Company) и основал на Шпицбергене поселение Лонгйирбюен — кусочек Дикого Запада на Крайнем Севере. (Те, кто не знает о происхождении этого названия, шутят, что оно отражает неспешное течение времени в этом городке на краю света.) Но добыча железной руды на материке оказалась экономически невыгодной, и Лонгйир продал угольные шахты на Шпицбергене норвежцам, а уголь продолжали добывать здесь еще больше века. В начале 2000-х гг. часть штолен, проложенных в недрах гор, возвышающихся над Лонгйирбюеном, была перепрофилирована в крупнейшее в мире хранилище семян (рис. 12).
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
