Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
Состав несся невероятно быстро, было ощущение, что мы вот-вот взлетим, от разрезаемого лицом воздуха перехватывало дыхание. За минуту мы преодолевали расстояние в несколько десятков километров – любое метро могло бы позавидовать подобной скорости. Чем ближе мы были к выходу, тем холодней становился воздух. Я заметил, как из носа и рта у меня вырывается пар, это была проблема, ведь, кроме меня, здесь никто не дышал.
Выехав из очередного темного тоннеля на открытую освещенную местность, я заметил на себе взгляд сидящего впереди человека с широким лбом, лысой, как у охранников, головой и лицом, покрытым множеством глубоких вкрапленных шрамов. Он смотрел на меня своими сухими кукольными глазами и, кажется… улыбался?
Поначалу я подумал, что у него лицо такое, но, когда мы снова погрузились во тьму, а через несколько мгновений выехали на свет, я ясно разглядел холодную, самодовольную ухмылку. Он понял, что я не один из них. Я уставился на него, пытаясь понять – замышляет ли он сдать меня, но читать мысли по глазам я, к сожалению, не умел.
Неожиданно в животе и в легких появилось чувство, будто все внутренности поплыли кверху, с каждой секундой это чувство усиливалось. Тоннель уходил под землю. Теперь езда на вагонетках походила на американские горки, дух перехватывало, а в голове возникли шокирующие выводы: «Они углубляют тюрьму, строят вниз».
Кирпичную кладку сменила земля, появились деревянные конструкции, подпирающие своды и укрепляющие стены. На этих огромных брусьях висели керосиновые лампы, от которых света было не намного больше, чем от свечей на торте. Мы погружались в настоящую темную пещеру. Так как за все время ни одной буровой машины на глаза не попадалось, то с полной уверенностью можно было сделать вывод, что кирки, лопаты и ломы в руках моих «коллег» сделали всю эту работу.
«И это в двадцать первом веке», – молча заметил я про себя.
Наконец тоннель выровнялся, и дорога стала прямой. Слева и справа в стенах прорубались новые тоннели, коридоры, формировались новые проемы будущих камер.
«Твою мать, да она бесконечна».
Я заметил сотни заключенных, трудящихся в поте лица (если так можно сказать про тех, кто не потеет). Мне стало дурно, но я не успел предаться меланхолии, так как наша «машина» свернула под резким углом и снова начала подниматься кверху, вжимая мое тело в жесткую металлическую спинку.
Мы вернулись на прежний уровень, где свет отсутствовал полностью, и скоро состав начал сбавлять свой бодрый темп. Издавая противный скрип, колеса рывками цеплялись за рельсы, наверняка раскаляя их докрасна.
Состав остановился, а царившая вокруг тишина быстро поглотила эхо механических звуков. Мы молча сидели в кромешной темноте, пригвожденные поручнями к сиденьям. Казалось, я слышал стук собственного сердца, которое в последнее время гоняло кровь по телу как сумасшедшее. Если бы я не знал, что рядом со мной кто-то есть, то подумал бы, что нахожусь здесь в абсолютном одиночестве. Наконец спереди в потолок ударил луч света, затем он переместился с полотка на пол, потом на стену, а после развернулся и начал падать на лица заключенных, подсвечивая их.
Стоял собачий холод, из-за которого зуб на зуб не попадал. Все тело пробирала дрожь, я старался дышать исключительно ртом, выпуская тонкие струйки воздуха. Но, кажется, это было еще не все; мои щеки – они горели, как зимой на морозе. И если румянец еще не проступил, то скоро наверняка окрасит мои щеки в бледно-розовый цвет.
«Не зря говорят: на болоте ночи холодные, – размышлял я и в то же время думал: – Но не до такой же степени, к тому же мы – дневная бригада, а значит, на улице уже должно было наступить утро».
Послышались глухие тяжелые шаги. Я никак не мог разглядеть, кто идет, лишь слышал, как шуршит земля под его ногами и в стороны разлетаются мелкие камушки, попадающиеся на пути. С каждым новым шагом луч перескакивал с лица на лицо, с вагонетки на вагонетку, быстро сокращая дистанцию до нашей группы. Спустя минуту, может, чуть меньше, шагающий добрался до нас.
Это был охранник с фонарем в руках. Луч сначала подсветил лицо моего соседа, охранник некоторое время заострил на нем внимание, затем резко переключился на меня, ослепив ярким, как фотовспышка, светом. Глаза начало адски резать, я хотел отвернуться или хотя бы моргнуть, но кое-как сдержался. Когда свет перепрыгнул на следующего заключенного, веки автоматически сомкнулись. Перед глазами поплыли пятна, от чего ненадолго разболелась голова. Осмотрев нас троих, охранник направил свет на тех, кто сидел напротив, и тут я увидел, что место, где недавно сидел странный улыбающийся тип, было пустым.
Охранник проговорил что-то невнятное, и через несколько мгновений возле нашей вагонетки появились еще двое лысых в форме, среди которых был мой дед.
– Звони, пускай ищут на путях, – услышал я знакомый голос.
– Поднимай! – гаркнул он в конец состава.
Зашипев, поручни поплыли кверху.
– Построиться!
Мы послушно начали покидать состав, в этот момент один из охранников прошелся вдоль стены и разжег несколько ламп. Зеленовато-желтый свет рассеялся по тоннелю, наполнив его причудливыми тенями.
Я снова взвалил тяжелую кувалду на плечо, своим весом она уже успела продавить в нем лунку. Нога в ногу, словно связанные невидимой цепью, мы медленно двинулись вперед, но скоро остановились. Спереди послышался треск и шелест перетирающегося между собой металла. Сработали какие-то запорные механизмы, раздалось противное гудение. Я узнал этот звук, так гудят дверные петли под огромным весом. Ледяной ветер ворвался с ревом в тоннель, словно зверь, который был взаперти. Пальцы, сжимающие кувалду, начали терять чувствительность. Я испугался: вдруг эта дверь ведет в ад?
Идти не хотелось, но сзади настойчиво подпирали. Кажется, я совершил огромную ошибку, согласившись на эту сомнительную авантюру. Интересно, как смог сбежать тот, с ухмылкой? Мы ведь были в одинаковых условиях.
Я смотрел вперед, но ничего не видел за спинами. Что-то было явно не так. Холодный ветер кусался, заметал внутрь пыль, которая неприятно колола оголенные щиколотки. Взглянув под ноги, я негромко ахнул – это была не пыль, это был снег. Самый настоящий снег! Сквозняк гнал его по земле, тот, цепляясь, оседал на ботинках и таял на коже.
«Нет! Не может быть! – Я отказывался в это верить. – Это не мог быть снег, не мог! Сейчас конец лета! Какого хрена произошло? Я не хочу в это верить».
Чем ближе я был к выходу, тем очевиднее становилось, что зима вступила в свои законные права и я провел в этих стенах гораздо больше времени, чем казалось.
Ледяной воздух обжигал ноздри, из которых текло. Я не обращал на это внимание, мне было все равно.
«Теперь мне отсюда точно не выбраться, сегодня я умру, окоченею, и Алина никогда не узнает, что со мной стало», – с этими мыслями я шагал в призрачном строю навстречу неминуемой холодной смерти.
Наконец дверь оказалась позади, а под ногами звучно захрустело. Мы шли по вытоптанной сотнями ног дорожке, вдоль нее слева и справа из земли шипами торчали заколоченные в промерзшую землю сваи. Рябое от облаков небо цвета бетона росло прямо из земли, прерываясь лишь темно-зеленой полоской елей, которые окружали тюрьму, скрывая ее от всего остального мира. Создавалось впечатление, что заключенные строят не только тюрьму, но и все вокруг: природу, землю, снежный покров. Откуда-то неподалеку эхом отдавались глухие одиночные выстрелы. Позже я понял, что это были звуки сваебойной машины, которая, судя по всему, работала здесь на износ, так как тюрьма разрасталась с необычайной скоростью. На секунду меня посетила мысль: «В конечном итоге вся земля будет одной большой тюрьмой, и тот, кто не грешил в прошлой жизни, рано или поздно сорвется и тоже окажется за этими стенами».
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
