Я вынула из чемодана хлопковую ночную сорочку, вместо нее положила две тепленькие пижамы, еще джинсы, два свитера, несколько пар шерстяных носков и перчаток. Сунула в чемодан и шарф Кейра, попробую незаметно повесить его на крючок, а может, даже расскажу, почему стащила, сориентируюсь на месте…
Под руку попалась упаковка с прокладками. Я слышала, что интенсивные любовные игрища могут спровоцировать выкидыш или, на поздних сроках, преждевременные роды. Но состоятся ли близкие отношения? Решать, вероятно, буду я. Интересно, заметит он, что я беременна? А что, собственно, замечать? Девять недель, еще ничего не видно. Я сейчас даже худее, чем была на Скае, ведь по утрам мне ничего не лезет в глотку. Слегка увеличилась грудь, но талия нисколечко, иначе бы джинсы сидели плотнее. У Кейра острый глаз, но вряд ли он догадается. Конечно, есть выход, чтобы точно не догадался. Не ложиться с ним в постель.
Гм, легко сказать…
Когда Кейр за мной приехал, Гэрт был у нас дома, и знакомство состоялось. Поздоровавшись, Кейр не поцеловал меня, но на миг сжал обветренными горячими пальцами мои стиснутые в замок руки. Он был непривычно молчалив, и все равно словно бы наполнил собой всю квартиру: запахло цветущим боярышником, а когда огромное тело Кейра перемещалось в пространстве нашего обиталища, воздух едва заметно колебался. Я почувствовала, как Кейр подошел к Луизе, поздороваться, как протянул руку Гэрту, топтавшемуся за моей спиной. Пока они обменивались рукопожатием, я машинально стала заправлять за уши выбившиеся пряди волос, всегда это делаю, когда нервничаю. И вот, вскидывая руку к голове, пальцами задела локоть Кейра. Мгновенное касание, но кожа моя тут же вспомнила свитер, который был на нем в домике на дереве. Мне показалось, что на нем тот самый. Мягкий, с ребристым узором, теплый (сквозь теплую шерсть проступало и тепло тела). Я вспомнила, как прижималась тогда к Кейру, — казалось, это было очень давно, — и так захотелось снова прильнуть щекой к его груди, забыв все страхи и волнения, и только слушать и слушать его дыхание.
Луиза, неуклюже изображая радушную хозяйку, вызвалась сварить нам кофе. Чувствовалось, что она тоже нервничает. А надо мной так заботливо ворковала, что я подумала, это она нарочно, чтобы Кейр что-то заподозрил. Я жутко бесилась, но потом вспомнила, что она точно так же ворковала и над самим Кейром в прошлый его визит. Просто это ее манера выражать свою любовь. Хотя ребенка ждала я, материнское ко всем отношение было у Луизы.
Она засеменила в сторону кухни, что-то договаривая на ходу. Я обернулась в ту сторону, где, по моему разумению, все еще стоял Кейр.
— Диван?
— Свободен. Гэрт ушел на кухню. Помогать Луизе.
— Деликатный мальчик. Теперь можем поговорить наедине.
Я села на диван, Кейр сел рядом.
— Как твоя сестра? Надеюсь, у нее все хорошо?
— Да, и выглядит замечательно! Я так рад, что она счастлива, что все вдет нормально. Это ведь третья попытка. Два выкидыша. А годы-то уходят.
— Сколько ей?
— Тридцать семь.
Я едва не расхохоталась.
— Ну это еще не возраст. В наше-то время. И когда ей рожать?
— В сентябре.
— Ты приедешь в Эдинбург?
— Не знаю. Ничего не могу сказать заранее. Я работаю, когда есть работа, и там, где она есть.
Наша беседа застопорилась, и я услышала, как Луиза что-то напевает. Такого за ней раньше не водилось. Поскольку кофе нам никто не нес, я продолжила разговор:
— На тебе коричневый свитер?
Я услышала, как он резко ко мне обернулся:
— Черт, откуда ты знаешь?
— Почувствовала. Он был на тебе, когда мы были в домике на дереве и я обнимала тебя. Неужели не помнишь?
— Как обнимала, помню. А в чем я был, не помню.
— Ты сказал тогда, что на тебе коричневый свитер. Я подумала, что это он.
— Но… ты сегодня еще ни разу ко мне не прикоснулась.
Был в его голосе упрек? Или просто огорчение?
— К моей одежде, я хотел сказать. Разве что к руке, когда я пожал твои руки.
— Я пальцами случайно задела твой локоть. Или плечо. Когда ты здоровался с Гэртом.
— И сразу определила?
— Да, сразу.
— Ничего себе! Ну и верзила!
— Ш-ш-ш, услышит!
— Да брось ты! Он видит и слышит только Марианну. Думаю, мы с тобой на его радаре вообще не отразились.
— Какой еще радар? — прошипела Луиза, нарочно гремя блюдцами. — И все же будь добр, говори потише.
— Простите! — произнес Гэрт театральным шепотом, потом потряс коробочку с печеньем. — Маловато. Наверное, Марианне оно понравилось.
— Боюсь, что мне больше, а она с трудом его в себя впихивает. Но, когда нервничаешь, все время тянет что-то пожевать.
— Тебя всегда тянет.
— Говорю же, это на нервной почве. Мы не очень долго тут торчим? Но хочу, чтобы они спокойно поговорили. Знаешь, я очень боюсь, что она передумает.
— Делать аборт?
— Ш-ш-ш! Нет, ехать на Скай.
— Послушай, если ты не хочешь проторчать на кухне весь день, может, стоит все-таки включить чайник?
— О господи, конечно. — Луиза надавила на кнопку. — Ты мой умница. И что со мной сегодня творится? — Схватив тряпку, она начала снова протирать стол, совершенно чистый, что-то напевая себе под нос. Со спокойствием дзен-буддиста Гэрт неторопливо раскладывал на блюде печенье, будто совершал некий ритуал.
Марианна
Наконец они принесли кофе, затеялась общая беседа. Я с чашкой снова села на диван, не вступая в разговор, все терзалась, ехать с Кейром или нет. Оказывается, Гэрт в школьные каникулы часто ездил на Скай, и они с Кейром взялись обсуждать ветряные электростанции, не станут ли линии ветряков опасной зоной для птичьих стай.
Тема как раз для Кейра, но все равно он больше молчал, говорил словно бы через силу, я вспомнила, как он сокрушался, что ему трудно общаться с людьми. Откровенно говоря, вся ситуация была диковатой. Мы с Кейром чинно и скромно сидели рядышком на диване, и это любовники, которые не общались месяц с лишним! Я его, разумеется, не видела, но, уверена, что он даже на меня не смотрел. Мне вообще ни слова не сказал, но подробно отвечал на вопросы дотошного Гэрта, чрезвычайно заинтересовавшегося повадками орланов. Еще один любитель птиц, кто бы мог подумать!
Ну а мне было не до орланов, столько всего сразу навалилось, я чувствовала страшную усталость (наверное, сказывались гормональные перестройки в моем организме), и очень даже хорошо, что Луиза с Гэртом занимали гостя светской беседой. Мой истомленный мозг никак не мог постичь: у меня в животе ребенок Кейра, это известно и моей сестре, и ее другу. И только папочка ничего не знает.
