— Да как тебе еще объяснить?! — резко развернулся. — У меня с Элиной ничего нет! Ни-че-го!
— Однако она твоя жена и живете вы в одной квартире, спите в одной постели.
— В разных! Мы спим в разных постелях.
— А что будет с Элиной потом? Когда ты разберешься с ее отцом?
— Она такая же жертва своего ненормального родителя, — засунул руки в карманы. — Как только история Грановского закончится, Элина пойдет своим путем, я своим.
— И как долго ты собираешься держать меня здесь под конвоем?
— Тебе конкретные даты назвать? — усмехнулся.
— Желательно.
— Полагаю, месяц как минимум. Это если все будет происходить так, как и запланировано.
— Допустим. Но я должна предупредить Густаво, Виктора. Они мне помогли, выручили, я не могу просто исчезнуть.
— Так и быть, я отправлю весточку.
В этот момент стало ясно, пора заканчивать активные боевые действия. Назарова не переубедить, значит, придется действовать иначе — тоньше, хитрее, по-кошачьи.
— Ладно, — обняла колени, — я постараюсь поверить тебе.
Тогда он подошел ко мне, сел рядом и поцеловал. Безусловно, тело откликнулось возбуждением, но я подавила все свои желания. Увы, я люблю этого поганца. Злюсь на него страшно, иногда кажется, что просто ненавижу, но при всем при этом продолжаю любить. Однако, несмотря на чувства, прогибаться под него не собираюсь. Назаров или должен понять, что поступает как самый последний эгоист, и измениться, или у нас ничего не выйдет. Невозможно жить с тем, кто слышит только себя. Тот же Гаврилов, хоть и блудил, но общий язык мы находили всегда, мы могли договариваться, решать общие проблемы, строить планы. С Назаровым это не представляется возможным.
А главное, внутри меня зародилась жизнь. И первое, что должна сделать самка — это во что бы то ни стало защитить своего детеныша.
Благо, Андрей не пошел дальше и сумел вовремя остановиться. Возможно по причине полученных ран, либо в нем пробудилось здравомыслие, не суть.
— Я приеду завтра утром, — коснулся моего лица, — и пробуду с тобой весь день. Пожалуйста, Даш, не отталкивай меня, — вдруг его глаза наполнились искренней грустью, — только с тобой я чувствую себя обычным человеком, только благодаря тебе я стал просыпаться с мечтами о будущем, с нормальными мечтами, — затем накрыл ладонью низ живота, — а теперь есть он или она. Мой вклад в этот мир, моя часть. И еще раз прости. Я просто не хотел, не мог тебя потерять.
А у меня опять полились слезы. Крупные такие, что когда падали ему на руку, разлетались мелкими брызгами по сторонам.
— До завтра, — произнесла сдавленным голосом.
В ответ он поцеловал меня в лоб, после чего ушел.
Глава 62
На следующий день
— Марк Львович? — в кабинет зашел охранник. — К вам прибыл Горев. Пустить?
— Да, давай его сюда, — и залпом выпил коньяк, что все это время держала в руках одна из его десяти наложниц.
Грановский уже лет десять содержал на территории своих владений, как сам называл, Заведение отборных волчиц. Туда к нему свозили девушек из подконтрольных стай, чаще против воли, после чего каждую клеймили, стерилизовали, давали новое имя, а скорее кличку, и несчастная была вынуждена обслуживать хозяина по первому требованию до тех пор, пока тому не надоест.
— Косточка, — глянул на девушку лет двадцати, — вали-ка ты отсюда, папочке пора заняться делами.
— Как скажете, господин, — поспешила поцеловать ему руку, затем быстренько удалилась.
А через несколько минут дверь снова открылась. На пороге стоял Горев — лучшая ищейка.
— Доброго утра, Марк Львович.
— Проходи, — указал на кресло, — садись. Какой-то ты бледный, Саня, не спал, поди.
— Бессонная ночка выдалась, — опустился в кресло, — я к вам с очень хорошими новостями.
— Слушаю, слушаю, — и кивнул на бутылку коньяка, — выпьешь?
— Нет, благодарю. На работе не употребляю.
— Это правильно. Ну, слушаю тебя. Порадуй, а то запропал, я уж думал за тобой Тавриду отправить.
— Есть у него баба. Мотается за ней повсюду.
— Вот как, — сразу подался вперед, руки сложил в замок, — продолжай. Кто такая?
— Не поверите. Кошка. Зовут Дарья Леонидовна Рамонова, двадцать пять лет. Живет в столице в квартире, которая досталась от бабки. Повариха. Более того, вы с ней, можно сказать, знакомы. Именно она обслуживала банкет в честь дня рождения вашей внучки.
— Та самая Даша, — закивал, — понятно, понятно. И насколько там все серьезно?
— Девка в залете. Так что, думаю достаточно серьезно.
— Где она?
— Была на Сицилии, но буквально позавчера Назаров вывез ее обратно сюда.
— Насчет тебя у него подозрений нет?
— Нет.
— Очень хорошо, — задумался. — Значит, гаденыш решил обзавестись потомством на стороне. В какой-то степени это мне даже на руку. Договоры вот-вот будут подписаны, и я спокойно смогу вывести Назарова из игры. А с помощью кошечки мы значительно ускорим процесс передачи прав собственности на бизнес. Короче, — посмотрел на волка, — продолжай следить за девчонкой. Куда он ее отвез?
— Спрятал у себя в загородном доме. Сидит там под охраной.
— Много голов?
— Двадцать.
— Основательно.
— Подготовлены хорошо, даже два снайпера есть.
— Ничего. На двух его снайперов у меня все пять найдутся. Ладно, Саня, ступай. Ты мои глаза и уши. Если не опаскудишься, получишь премию. Сможешь наконец-то закрыть свою многострадальную ипотеку, — усмехнулся. — Ступай и жди дальнейших указаний.
— Всего хорошего, Марк Львович, — и откланялся.
Назаров тем временем подъезжал к своему загородному дому. Его он построил пять лет назад, чтобы было, где уединиться, зализать раны, место для этого специально выбрал подальше от людей и поближе к лесу. А теперь там живет Даша, его любимая киса, которая через девять месяцев родит ему сына или дочь. У Андрея до сих пор в голове не укладывалось, что она беременна. Мечтать о семье он всегда боялся и вовсе не из-за груза ответственности, а из-за того, что с его образом жизни и родом деятельности в первую очередь именно семья окажется под ударом. Но с появлением Дашки все круто изменилось, желания и мечты вырвались наружу, отключили здравый смысл, да и инстинкт самосохранения заодно. Захотелось сразу всего, а главное, захотелось жить по-человечески.
Андрей зарулил на парковку, заглушил мотор своего верного американца, но только собрался покинуть салон, как увидел спешащего к нему охранника. Волк выглядел так, будто случилось что-то очень плохое. А случиться могло лишь одно…
