Ведь только так ты сможешьсестрицы имя доброевосстановить.
75
Либа
Просыпаюсь от того, что по крыше кто-то ходит. Лебеди! Вскакиваю с постели. Не всё ещё потеряно. Мне могут помочь лебеди. Надежда забрезжила вновь.
Спускаюсь вниз и вижу спящего Довида. Воспоминания о том, что произошло после встречи с Лайей, смутны и отрывочны. Сердце сжимается, когда я вспоминаю слова сестры. Одно ясно: Довид здесь, со мной. Наверное, это он отвёл меня домой и уложил в постель.
Взяв перо, выбираюсь через чердачное окошко на крышу.
Сажусь на солому и крепко зажмуриваюсь, зажав перо в пальцах. Делаю глубокий вдох. Как же его звали?
– Алексей Данилович! – умоляюще произношу я, обращаясь то ли к перу, то ли к небу с ветром. – Алексей Данилович, будьте ласкавi! – произношу словами мамы. – Прошу вас, придите, вы нужны Лайе.
Тишина. Никто не является на мой призыв. Прислушиваюсь, жду. Однако всё, что слышу, – это посвист ветра в ветвях и чириканье воробьёв.
Ну, что же. По крайней мере, я попыталась. Матушка полагала, что лебеди прилетят, но ведь позвала их я, а не она. Да и пожелают ли они откликнуться через пятнадцать лет?
Собираюсь уже сползти с крыши в окно, как вдруг налетает порыв ветра. Чую запах мха и мёда. Поднимаю лицо и вижу опускающегося ко мне лебедя. Размах его крыльев чуть ли не шире крыши. Вжимаюсь в солому, ухватясь за печную трубу. Лебедь садится рядом.
Сердце бьётся будто сумасшедшее. Кончики пальцев зудят, это начинают пробиваться когти. Сжимаю кулаки. «Не трусь, Либа, – приказываю себе, – ради Лайи, не трусь». Размеренно дышу. Зуд унимается.
Передо мной – самый крупный и самый прекрасный лебедь, которого только можно вообразить.
– Мне нужна ваша помощь, – говорю негромко.
Лебедь молчит.
– Мою сестру похитили. То есть не совсем похитили, она ушла по доброй воле. И сейчас сидит под замком. Кажется, ей это не мешает, но её наверняка одурманили. Во всяком случае, я так думаю. Во фруктах, которые она ела, или в вине, которое пила, явно была какая-то дрянь. А то и на губах парня, с которым она целовалась. Когда я за ней пришла, мне на миг почудилось, что всё вокруг – один только морок. По-моему, люди, которые её похитили, виновны в двух убийствах, однако доказательств у меня нет. Сестра же уверена – Ховлины тут ни при чём. Я перепробовала всё, что могла, чтобы её вернуть, и теперь решила позвать вас.
Лебедь молчит.
Прыскаю со смеху. Наришкейт! Похоже, я вконец одурела, раз сижу на крыше и беседую с птицей. Да, это – лебедь. Да, он прилетел, когда я позвала. Но он то ли нем, то ли глуп. А может быть – передо мной самая обыкновенная птица. Чего я ожидала?
– Не зважайте[55], – говорю, качая головой. – Сама не знаю, зачем разговариваю с птицей. Вообразила, что вы мне поможете. Я сошла с ума или впала в отчаяние.
Налетает новый порыв ветра, захороводив вокруг дома снег и сухие листья. Дрожа, прижимаюсь к трубе. Раздаётся громкий хлопок, точно в печи треснуло полено, и лебедь превращается в мужчину.
Совершенно голого.
– Ой! – Взвизгиваю и закрываю глаза.
– Ты что, мужчин раньше не видала? – гортанно произносит он.
– Голых? Никогда! – меня трясёт от страха.
«Медведица, а птицу боишься, смех, да и только», – говорит внутренний голос. Однако я ничего не могу с собой поделать.
– Не бойся, открой глаза.
Приоткрываю один глаз и вижу прекраснейшего юношу. Бледно-розовая кожа покрыта лёгким белым пушком. Глаза – угольно-чёрные. Светлые, длинные и шелковистые волосы. Почти как у Лайи, невольно сравниваю я. На нём белый плащ. Сначала мне кажется, плащ меховой. Протягиваю руку, касаюсь его и понимаю, что он соткан из белых перьев. Очень похож на плащ, который матушка достала из сундука в ту памятную ночь.
– Как вы красивы, – невольно вырывается у меня.
Мужчина-лебедь смеётся.
– Дмитрий Данилович, к твоим услугам. – Он коротко кланяется. – Это ты звала моего брата?
