Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
Спектакль был поздний. Начался он в одиннадцать вечера, специально, чтобы дождаться гостей из Питера и из Минска. Прилетел автор пьесы, после спектакля должен был быть банкет. Несчастье случилось в конце первого акта, когда неожиданно на сцене погас свет. По зрительному залу пронесся взволнованный вздох, потом на сцене раздался стук падающей мебели, потом женский вскрик и новый звук, похожий на падение человеческого тела. В зале зашумели с новой силой, но тут со сцены прозвучал властный, сильный голос режиссера, призывавший не волноваться и не паниковать, специалисты со светом сейчас разберутся. Потом он принес извинения, и воцарилась тишина. Гуров посидел несколько минут, затем решительно поднялся и стал пробираться через ряд, задевая чужие колени.
Свет включился, когда он уже шел на ощупь по коридору, ориентируясь по мелькающему свету фонарика и взволнованным голосам.
– Маша! Я как чувствовал! – бросился Лев к жене, сидевшей в кресле в своей гримуборной.
Возле ее вытянутой и уложенной на мягкий пуфик ноги хлопотали гримерша и девушка-костюмер. На лице Марии было написано не столько страдание, сколько огорчение и разочарование. Подруга жены, Виола Палеева, увидев вошедшего Гурова, картинно прижала руки к груди:
– Вот ведь какая досада, Лев Иванович! Надо же было свету погаснуть, когда Машенька спускалась по ступеням. Мария протянула мужу руку, и он, присев рядом с ней, приложил ее пальцы к губам. Посмотрев Марии в глаза, Гуров сразу понял, что она сейчас чувствует. Плакала премьера, к которой Мария Строева так готовилась, в которой она должна была блеснуть во всей своей красе примадонны. Девушки щебетали, что перелома, скорее всего, нет, просто сильный ушиб и растяжение.
В помещение вбежал всклокоченный режиссер. Увидев Гурова, он бросился с извинениями пожимать ему руку, а потом утащил Палееву на сцену заменять Марию Строеву в премьере.
– Машенька, – покачал головой Лев, с грустью глядя на жену, – надо ехать в травмпункт. Ну что делать, бывают в жизни огорчения, но ведь ты у меня сильная и мужественная. Все зрители знают, что это несчастный случай, и будут ждать тебя, ждать с нетерпением. А когда ты снова выйдешь в этом спектакле на сцену, их восторгу не будет предела. Поверь мне.
Мария смотрела на него, слушала его слова, и на душе у нее теплело. Она устало улыбнулась и провела рукой по волосам Гурова.
– Вот за что я люблю вас, мой полковник, так это за то, что вы всегда умеете найти нужные слова. Правда, спасибо тебе! Вези меня в травмпункт, хотя, уверяю тебя, что ничего серьезного с моей ногой не случилось. Видишь как! Премьера – и обязательно интрига!
– А где у нас примадонна?! – послышался с порога громкий веселый голос Крячко.
Он сиял и расшаркивался с дамами. Но тут же понял, что все присутствующие не очень радостно настроены, и, пробираясь между актрисами, воскликнул:
– Дамы! Не пугайте меня!
– Станислав! – грустно улыбнулась Маша, разводя руками. – Я сегодня не играю. Ты зря спешил с этим роскошным букетом.
– Настоящий полковник всегда преподносит цветы, как знак восхищения, а не применительно к датам! – склонив голову, изрек Стас.
Поездка в травмпункт заняла много времени. Крячко привез Гурова и Марию домой уже в четвертом часу утра. Немного удовлетворения приносил факт, что ничего серьезного с ногой у жены не случилось, хотя и вторая степень повреждения связок – вещь не простая. Уставшая от боли Мария уснула, а сыщики уселись на кухне.
– Ты за рулем, а я могу себе позволить, – хмуро проговорил Лев, доставая из бара бутылку водки.
– Да черт с ним, с рулем! – махнул Станислав рукой. – На такси домой доеду. А утром вернусь за машиной, заодно и тебя прихвачу на работу. Разве я брошу друга в таком состоянии? А еще лучше, пусть стоит до вечера. Обойдусь завтра без колес. Пардон, сегодня!
Гуров посмотрел на хитрую улыбающуюся физиономию напарника и достал вторую стопку из шкафа. Выпили за скорейшее выздоровление Марии, и Крячко принялся рассуждать о профессии театральной актрисы, для которой травма ноги – боль не столько физическая, сколько моральная, душевная.
– Да ладно тебе! – отмахнулся Лев. – Что об этом говорить. Все будет хорошо. Не первая премьера и не последняя. Валентина пока заменит ее, все равно ей играть вторым составом этот спектакль.
– Виола! – многозначительно поправил друга Крячко, который хорошо знал, что Виола Палеева по паспорту является Валентиной Кузнецовой. – Давай еще по одной, а потом поговорим о делах.
– Молодец! – улыбнулся Лев, чувствуя, что нервное напряжение стало немного отпускать. – Еще по одной рюмке водки, а потом о делах.
– Ну, есть у меня еще скрытые таланты, о которых ты не подозреваешь, – заявил Клячко. – Кстати, Орлов просил утром к нему зайти. Планерки не будет, его к заместителю министра вызывают.
– И ты только сейчас, в первом часу ночи, мне об этом говоришь? – насторожился Гуров. – Или?..
– Тебя не проведешь! – добродушно усмехнулся Станислав. – Я ему звонил, когда ты с Машей у врача был и ей рентген делали. Он не сказал зачем, но думаю, что дело срочное.
– Не люблю я этих заданий для особо одаренных и особо приближенных, – поморщился Лев. – Опять у жены какого-нибудь чиновника высокого ранга шкатулку с драгоценностями украли. Это дело МУРа, а не Главка уголовного розыска. А помнишь, Стас, как мы в МУРе работали?
– Конечно, помню, еще когда Петр туда начальником пришел, – заулыбался Крячко. – Хороший коллектив у нас подобрался.
– Хороший коллектив подобрал Петр, – поправил друга Гуров. – Хороший, работоспособный, профессиональный. Между прочим, именно за эти заслуги Орлова и поставили возглавлять Главк. Он умеет организовать работу.
– Да, – задумчиво произнес Крячко. – Нас трое друзей и осталось, разбросало коллег. Кто на пенсию, кто на повышение в регионы или в Подмосковье. Давно мы вот так не сидели втроем, а?
Дверь из приемной в кабинет Орлова была раскрыта настежь. Генерал кого-то разносил по телефону, не особо стесняясь в выражениях. Гуров посмотрел на пунцовые щеки новой секретарши Людочки и, прикрыв дверь, спросил:
– Давно свирепствует?
– Ой, нет… – смутилась девушка, потом быстро глянула в свои рабочие записи и поспешно добавила: – Петр Николаевич просил, как только вы и Крячко появитесь, чтобы сразу зашли к нему.
Орлов, мельком глянув на вошедших офицеров, сделал знак присесть, а сам продолжил разговор по телефону, расхаживая по кабинету. Тональность беседы явно изменилась. Или собеседник признал свою вину, или Петр Николаевич выдохся, но разговор он закончил уже спокойно, а через минуту положил трубку на стол и посмотрел на сыщиков:
– Ну что, пришли? Хорошо.
– Петр, ты помнишь, кто у тебя там сидит в приемной? Ты хоть дверь закрывай, когда используешь ненормативную лексику в телефонном разговоре, – заметил Гуров.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
