Сознание в состоянии инфляции всегда эгоцентрично и не способно осознавать ничего, кроме собственного существования. Оно неспособно учиться у прошлого, неспособно понимать происходящее сейчас и неспособно делать правильные заключения в отношении будущего. Оно загипнотизировано самим собой, и поэтому с ним бесполезно спорить. Оно неизбежно обрекает себя на бедствия и катастрофу, приводящие в конечном счете к самоуничтожению. Парадоксально, однако, то, что инфляция есть регрессия сознания в бессознательное. Это случается всегда, когда сознание берет на себя слишком много бессознательных содержаний и утрачивает способность к различению, без чего, собственно, сознания и нет (Юнг, 1997в, § 563).
Поскольку сознание бывает или личным, или коллективным, психическая инфляция тоже может быть как личной, так и коллективной; иначе говоря, группа, нация или раса могут испытывать психическую инфляцию. Более того, психическая инфляция индивида может являться следствием неоправданной идентификации не только с содержанием коллективного бессознательного, но и с каким-либо иным содержанием — социальным или метафизическим, например, с тем, которое находится за пределами подлинной и сознательно определенной сущности и возможностей индивида (или группы). Таким образом, психическая инфляция может проистекать из идентификации с содержанием коллективного сознания.
В качестве примера идентификации индивида с элементами коллективного бессознательного Юнг приводит «свойственную многим идентификацию себя, причем без тени юмора, с исполняемой должностью или Титулом» (Юнг, 1994з, с. 198). Исполняемая индивидом должность слагается в такой же мере из коллективных усилий, как и из личных. Она возникла благодаря сотрудничеству многих людей, и ее достоинство и эффективность зависят от коллективного одобрения. Следовательно, когда индивид полностью идентифицирует себя с должностью или титулом, он производит нарушающее естественный порядок расширение своей личности и узурпирует качества, ему не принадлежащие.
Данный пример служит также иллюстрацией того, что «трансперсональные содержания отнюдь не инертное, мертвое вещество… а скорее активные сущности, оказывающие притягательное воздействие на сознание» (там же, с. 201). Иными словами, не только индивид стремится отождествить себя с должностью, чтобы увеличить свою личность, но и сама должность обладает притягательной властью над индивидом и провоцирует «утопить» личную идентичность в более масштабной коллективной идентичности должности.
Одна из опасностей такого рода психической инфляции — атрофия личности индивида, в результате чего «за внушительной оболочкой скрывается маленькое жалкое существо» (там же, с. 201). В результате идентификации индивида с трансперсональными свойствами и возможностями его должности возникает порочный круг. С одной стороны, такая идентификация привлекательна, поскольку «предлагает легкую компенсацию личных изъянов» (там же), с другой — она препятствует развитию личности и, следовательно, усиливает чувство собственной неполноценности, что, в свою очередь, приводит к еще более сильной идентификации с компенсаторными трансперсональными элементами.
Литература
Юнг К. Г. Психология бессознательного.-М., 1995. С. 198–201. Юнг К. Г. Психология и алхимия. — М.; Киев, 1997. § 563.
Конъюнкция
Термин «конъюнкция» (Coniunctio(лат.) — единство, союз.) заимствован Юнгом из средневековых алхимических работ. В алхимии он используется для обозначения химических комбинаций, рождения нового элемента. Юнг рассматривал конъюнкцию как архетип психического функционирования, как пример взаимодействия двух и более бессознательных факторов.
В современном обыденном сознании сложилось представление об алхимиках как об оторвавшихся от реальности мечтателях и визионерах, свихнувшихся на поисках способов превращения свинца в золото, многовековые фантастические поиски которых прекратились лишь с наступлением эпохи рационализма и Просвещения. Тем не менее Юнг исследовал многие сохранившиеся алхимические тексты с целью обнаружить там совершенно иную реальность: он полагал, что буквальные поиски алхимиками способов превращения вещества были лишь частью гораздо более обширной философско-психологической системы мысли, которая рассматривала собственную личную трансформацию алхимика как решающий фактор в успехе всего алхимического предприятия. Таким образом, Юнг рассматривал алхимические описания буквального физико-химического процесса как внешние проекции на материю внутренних психических процессов, действительная цель которых выходила за рамки преобразования неблагородных металлов в золото и включала в себя духовную трансформацию самого алхимика.
Из множества стадий или фаз алхимического процесса одна, относящаяся к заключительному циклу, называлась «coniunctiooppositorium», или объединение противоположностей, в которой отдельные материалы с противоположными качествами наконец объединялись, чтобы создать совершенно новую, преобразованную субстанцию или вещество, что и являлось окончательной целью алхимической процедуры. Хотя такое объединение выглядит достаточно простым, будучи выражено в словах, сам символизм coniunctio, представленный на рисунках и в образах, показался Юнгу весьма удивительным, поскольку подобное химическое соединение постоянно символизировалось образами сексуального контакта (включая ин-цестуозную сексуальную связь, такую, как брак короля и королевы) и полумужской-полуженской фигурой гермафродита (Юнг, 1998а, § 454). Обнаружив подобный уродливый и шокирующий сексуальный символизм, который в конечном счете был иллюстрацией простой химической операции, Юнг пришел к заключению, что coniunctioалхимиков является гораздо более глубоким символом — образом, указывающим на нечто выходящее за рамки самого себя, на тайну, которая, может быть, никогда и не будет полностью раскрыта. На что же указывает конъюнкция или какова ее психологическая природа? Юнг предполагает, что coniunctio, этот союз мужского и женского, обнаруженный как в королевском инцесте, так и в образе гермафродита, указывает на внутренний союз мужского и женского элементов, необходимых для психологической и духовной целостности. Такой союз привел бы к способности к подлинной близости и родственному отношению, и в этом смысле Юнг воспринял конъюнкцию в качестве подходящего символа для встречи душ, которая возникает между аналитиком и пациентом в процессе анализа. Очевидно, что в рамках предложенного Юнгом понимания Самости конъюнкция является символом психической целостности, которую репрезентирует Самость, а божественность андрогина и королевская природа инцестуозных любовников в рамках алхимической конъюнкции указывают на более высокий план психологической интеграции, который проистекает из Самости как архетипа целостности.
Несмотря на глубокое, мастерское описание этой алхимической фигуры, coniunctioостается, о чем нам напоминает само заглавие книги, «amysterium», таинственным переплетением архетипических противоположностей, образующим финальное божественное состояние интеграции. Хотя Юнг и написал довольно много о природе мужского и женского союза, все же остается фактом то, что данное объединение можно рассматривать не столь буквально, а более фигуративно, понимая при этом мужское и женское как символы архетипических противоположностей: активного и пассивного, сознательного и бессознательного, светлого и темного, деструктивного и конструктивного, аналитического и синтетического. Поскольку все архетипические доминанты являются полярностями и обладают двойственными лицами, coniunctio, сексуальная в своем символизме, представляет союз любых противоположных качеств, чье примирение ведет к большему единению с собой и другими. Значение coniunctioв юнговском понимании не может быть при этом переоценено, особенно в отношении к индивидуации и процессу анализа, где конъюнкция оказывается руководящим образом, взывающим к чувствам каждого индивида, стремящегося к внутренней решительности и внешней (родственной) связанности.
