Но сейчас я чувствую, что все обстоит по-другому. До меня вдруг доходит, что мне не нужно бороться со страхом.
Я собираю волю – все те фрагменты меня, которые норовят сбежать с лодки, улизнуть от ответственности, – в кулак.
– Хорошо, – заявляю я. И повторяю: – Хорошо.
Мы опускаем весла в темную воду.
57
Мы пролетаем сквозь облака, мы скользим вниз по радугам.
Вот что я говорю себе, когда мой мир становится настолько черным, что невозможно дышать.
Самовнушение помогает – по крайней мере, я продолжаю грести. И жить, и двигаться вперед.
Наше дыхание отражается эхом от стен. Как и плеск воды. Это звук страха того, что тебя убьют, замечаю я и опять налегаю на весло. Вдох – выдох.
Рация оживает – в пещере ее писк кажется громким. Синий огонек сияет как неоновая вывеска. Лонан и не думает снимать рацию с пояса.
– Ты собираешься отвечать? – интересуюсь я.
– Я занят.
– Вдруг у них что-то случилось?
– Я же ничем не смогу помочь. И ради твоего спокойствия уточню, что готов среагировать, если что-то произойдет здесь.
Намек, что в пещере нас может ждать опасность, одновременно и приободряет, и пугает.
Вода впереди приобретает зеленоватый оттенок. И она, похоже, светится.
– Ого… – шепчу я, когда мы, подобравшись ближе, обнаруживаем, что пещера делает изгиб направо.
Кажется, что кто-то рассыпал по своду звездную пыль, плеяду светлячков.
Пещера озарена потусторонним бирюзовым светом. На мою руку и на коленку вдруг падает капля чего-то липкого. Прислушавшись, различаю, как они плюхаются в воду. Сидящая передо мной Хоуп широко распахивает глаза.
Рация опять издает сигнал. И еще.
– Может, они пытаются нас предупредить? – спрашиваю я.
Синий огонек взмывает вверх, раздается громкий треск помех.
– Феникс? – Когда Лонан перестает грести, каноэ замедляет ход. Я придерживаю весло над водой. – Вы в порядке?
Тишина.
Опять треск – но не с того конца.
– Касс? Алекса?
Никого.
Лонан вполголоса ругается.
– Если вы меня слышите, если вы в беде, то о нас не волнуйтесь. Делайте все, чтобы выжить. Мы вас потом отыщем.
Треск разносится по пещере в последний раз.
Однако на место синий огонек не возвращается. Хоуп вскакивает, как будто на ее коленях устроился паук вроде черной вдовы. Каноэ резко кренится в одну сторону, и рация взлетает в воздух, а затем уходит под воду. Лампочка светится синим еще долю мгновения и гаснет.
– Черт во…
Голос Лонана – последнее, что я слышу перед нападением. Хоуп двигается быстро, яростно: тощее тело обладает силой, тонкие пальцы способны впиваться и сжимать как тиски. Отплевываюсь от упавших мне на лицо волос Хоуп, и мы вываливаемся за борт.
Отбиваюсь руками и ногами, пытаюсь не вдохнуть воду. В глазах вспыхивают искры, напоминая, что я еще не умерла. Вырываюсь на поверхность, хватаю воздух, но Хоуп утягивает меня обратно. Здесь нет никаких щитомордников – только Хоуп и отчаяние. Лучше бы я, наверное, столкнулась со змеями – в каком-то смысле. Умерла бы быстро, не испытывая боли от предательства.
Бирюзовое свечение перестало быть тусклым. Всякий раз, как руки Хоуп оказываются под водой, оно насыщает яркостью и мерцающую волчью морду на ее коже. Надо же, а я умру практически в лучах софитов.
Я сопротивляюсь, пытаясь отодрать от себя пальцы Хоуп. Впиваюсь в Хоуп ногтями и раздираю ее запястья до крови и ухитряюсь опять глотнуть воздуха, вырваться прочь. Когда Хоуп успели обработать? Как долго она находится под контролем? Почему мы ничего не заметили? Должно быть, активатор – «звездный» свод? Или липкие капли? Ведь раньше Хоуп была вместе с нами, в сознании.
Лонан – тоже в воде, и его кожа чиста – нет ни свечения, ни волка. Я, наконец, могу вдохнуть глубже. Благодарить нужно Лонана, который преградил Хоуп путь. Впервые замечаю, что здесь совсем не глубоко. Вытянувшись во весь рост, я достаю пальцами ног до дна.
– Усыпи ее! – кричит Лонан.
Ему удается держать Хоуп подальше от меня, но она ужом выскальзывает из его хватки – замечаю, как в этот момент сверкает голограмма, – и норовит прошмыгнуть с другой, незащищенной стороны. Однако Лонан реагирует молниеносно. Хоуп не способна с ним справиться.
– Не могу! – отзываюсь я, пытаясь отдышаться. – Нет шприца!
– У меня в кармане… в левом!..
Плыву обратно. Хоуп хватает меня за кисть руки и, резко дернув, заставляет врезаться в спину Лонана. Сердце колотится как бешеное, но отнюдь не от боли и неожиданности. Впрочем, какая разница, если сейчас главное – выжить.
Сосредоточься, Иден.
Шприц. Сперва – достать шприц, после чего – выбраться из воды. И только потом – Лонан.
Просовываю руку в карман его штанов. Они – узкие, поэтому долго искать мне не приходится.
Лонану удается обездвижить Хоуп. Хватаю ее там, где голограмма сверкает ярче всего, провожу ладонью вверх до плеча – они с Лонаном так переплелись в полумраке, что я боюсь случайно ошибиться.
Хоуп похожа на хрупкую птичку, сплошные косточки-крылышки и перья волос. Втыкаю иглу туда, где побольше мышц, и волк мгновенно исчезает. Лонан перехватывает обмякшее тело поудобнее.
Наше тяжелое дыхание отражается от каменных стен. Мир начинает вращаться, словно кто-то снял на камеру звездное небо и ускорил видеозапись.
– Ты еще боишься змей?
Конечно, хочу сказать я. Фобии не исчезают, даже если в жизни появляется нечто по-настоящему страшное.
58
– Они наверняка что-то с ней сделали в ту ночь, когда забрали Финнли, – говорю я.
Я иду вброд, толкая каноэ туда, где царит кромешный мрак. Лучше перестраховаться и по возможности прятаться – мы ведь только что обезвредили ПсевдоВолка буквально у порога вражеского логова.
– Теперь многое становится ясно. Нам бы ни за что не позволили бродить по острову без присмотра. Но почему они не забрали нас всех?
Пытаюсь залезть в каноэ и одновременно его не опрокинуть. Сделать это в темноте – не слишком просто, и Лонан мне ничем не поможет – у него на руках Хоуп. Очень странно извернувшись, я, наконец, добиваюсь своего. Зрелище, вероятно, не самое эстетичное, и я ловлю себя на мысли, что радуюсь мраку, сгустившемуся вокруг нас.
– Могу предположить почему. – Голос Лонана звучит гораздо ближе, чем я ожидала. – Но сперва – не поможешь?
