С родителями Алисе, учитывая ее образ жизни, капитально повезло. Отец, ученый-физик, трудившийся в закрытом институте, был настолько погружен в свою науку, что, должно быть, даже не все время помнил о существовании дочери. Мать же старательно закрывала глаза на то, что шестнадцатилетняя девчонка выпивает неизвестно где и с кем, и может порой не прийти домой ночевать. Ей проще было убедить саму себя, что ничего не происходит, нежели пытаться подыскать нужные слова для конструктивного диалога с дочерью.
Вот и сейчас…
– Можно войти? – мать постучала в дверь.
– Да, – негромко произнесла Алиса.
– Здравствуй, дочка. Что-то ты сегодня долго нежишься, – оказавшись внутри, мама первым делом проследовала к окну и открыла форточку. Алиса этого не любила, но сейчас мысленно поблагодарила родительницу – свежий воздух в ее состоянии был как нельзя кстати.
– Пойдем кушать, я суп сварила, – сказала мама.
– Суп? – почему-то при мысли об этом блюде Алису посетил зачаток рвотного спазма. – А какой?
– С горошком.
– Ууу. Мне бы мяска.
– Времени нет с ним возиться. Пойдем.
Несколькими минутами позже, взглянув на себя в зеркало в процессе умывания, Алиса подумала, что уж сегодня-то мама, пожалуй, поинтересуется причинами столь непрезентабельного вида ее дитяти. На какое-то мгновение девушка показалась самой себе отвратительной сорокалетней алкоголичкой. Но все же, воспоминания о вчерашних приключениях носили в целом положительный оттенок.
«Теперь я женщина, готесса, да еще и ученица некроманта», – подумала Алиса, вытирая лицо. – Здорово, все-таки, начинается лето.
Когда Алиса пришла на кухню, там ее уже ждала тарелка с дымящимся супом. Мать успела съесть половину своей порции, а стало быть, утолила голод и была готова задать дочери несколько будничных, ни к чему не обязывающих вопросов. Обычно Алису такие беседы не напрягали. Но сегодня… Ох, лучше б ей поваляться еще минут сорок в постели, и поесть, когда мама уйдет…
– Как у тебя дела? – спросила мать незамедлительно после того, как девочка заняла место напротив нее.
– Да нормально все, – Алиса опустила ложку в суп. Хоть тот и выглядел довольно аппетитно, есть его девчонке почему-то совершенно не хотелось.
– Не хочешь работу какую-нибудь подыскать на лето? К осени, вон, финансовый кризис обещают.
– Не знаю еще, – пожала плечами Алиса, поднося ложку ко рту. – Надо будет подумать.
Проглотив еду, она поняла – суп ей сегодня явно не друг. Глаза девочки расширились, к горлу подступил комок.
– Мам, извини, я доедать не буду, – через силу произнесла Алиса. – Мне… плохо, – и, соскочив с табуретки, ринулась в туалет.
– Да что с тобой? – только и успела спросить мать.
Ответила Алиса, уже вернувшись.
– Мне очень плохо, мама. Не знаю, почему, – последнее утверждение, разумеется, было неправдой.
– Дочка, а ты часом не заболела? – забеспокоилась женщина. – По телевизору рассказывают, сейчас вирусы гриппа так мутируют, что и летом можно подхватить. Свиной грипп, птичий… Тараканьего еще вот только нет.
– Не знаю, может и заболела, – Алиса поняла, что появилась превосходная возможность «съехать» с грозящего разоблачением разговора. – Я выпью таблетку на всякий случай. И полежу еще.
– Конечно, доченька, полежи, – кивнула мама. – Не буду больше тебя дергать. Есть захочешь – в холодильнике сосиски, сваришь себе. Хотя нет – я сама сейчас заранее сварю, это недолго.
Мать покинула квартиру минут через двадцать пять. Алиса в это время лежала у себя в комнате, бессмысленно таращась в потолок.
«Да что же это со мной творится? – думала она. – Блин, даже после шести банок „Ягуара“ такого не было. Наверное, не стоило после пива и виски еще и абсент пить. Но ведь без этого посвящение в ученики не состоялось бы…».
Повалявшись еще немного, она прислушалась к своим ощущениям и решила, что неплохо было бы все же поесть. «Мама, вроде, говорила, что сосиски сварит. Это получше, чем гороховый суп».
Но вскоре выяснилось, что желудок ее так не считает. Ему, похоже, было сегодня все равно, какие именно подношения будет делать хозяйка. Алиса успела съесть всего полторы из четырех сосисок, как ее снова начало рвать. На этот раз даже до туалета добежать не успела – пришлось воспользоваться кухонной раковиной.
«Черт, да что же это такое? – отдышавшись, подумала Алиса. – Алкогольное отравление, что ли? Может, пива выпить, тогда пройдет? Вот же ж гадство…», – девочка вспомнила, что не удосужилась попросить у матери ежедневные пятьдесят рублей «на мороженое».
«Что же делать? А впрочем, как это, что? Нужно позвонить Завулону», – Алиса вернулась в свою комнату, взяла мобильник и набрала номер Зеда. Было занято. Девушка проявила настойчивость и с пятой попытки все-таки дозвонилась.
– Да. Приходи, – голос любовника почему-то был предельно усталым – как если бы Завулон всю прошедшую ночь разгружал вагоны и до сих пор не сомкнул глаз. – Можешь сразу на квартиру, если адрес помнишь. Ну, давай, до встречи, – Зед выключил телефон.
«Отлично, – подумала Алиса, натягивая джинсы. – Надо будет, наверное, еще и на готические шмотки у него денег попросить».
В корреспондентском отделе редакции ежедневной газеты «Ростов сегодня» царила скука. Стрелки часов только что отщелкали пятнадцать ноль-ноль. В это время большинство сотрудников уже сдавали дневную норму материалов и в большей степени «отбывали» рабочее время, нежели делали что-то полезное для издания.
В настоящее время в отделе присутствовали всего три журналиста: спортивный обозреватель Константин Поваренко, специалист по культурным мероприятиям Андрей Простецкий, и Герман Вольф, не имевший жесткой привязки к конкретной теме. Впрочем, своя определенная «изюминка» у Вольфа все же была. Но для того, чтобы открыть в свое газете «отдел эзотерических расследований», главный редактор «Ростова сегодня», Владислав Русаков, был слишком прагматичным человеком.
Практически вся женская часть коллектива пятнадцать минут назад удалилась на традиционные чайные посиделки в редакционном кафе. Еще несколько журналистов отправились на задания. Скорее всего, они уже не вернутся сегодня в редакцию – до конца рабочего дня осталось два часа, и особого смысла в том, чтобы сдавать руководству новые статьи, нет. Время для них настанет завтрашним утром.
Мысли троих мужчин, находившихся сейчас в отделе, были, в основном, устремлены именно в завтрашний день. Обмениваясь шутками и прибаутками, Поваренко, Простецкий и Вольф периодически делали пометки и наброски, посвященные тому, чем эта троица будет заниматься во вторник.
Так продолжалось до тех пор, пока дверь отдела не распахнулась, пропуская внутрь внушительную фигуру главного редактора. Журналисты мгновенно убрали с лиц улыбки, вызванные анекдотом, который только что рассказал Константин. С шефом шутки, как правило, были плохи.
