Задыхаясь от дыма, люди тащили картины и мебель. Но мысли Друзиллы были заняты только Вальдо. Где он, куда они с Юстасом побежали? Она взглянула на окна верхнего этажа, но везде было темно.
— Вальдо… ему угрожает опасность! — вырвалось у нее, и сэр Энтони с удивлением посмотрел на нее.
— Опасность? — спросил он.
— Там Юстас! — объяснила Друзилла. — Это он поджег дом!
— Юстас! Как я сразу не догадался, — со злостью сказал сэр Энтони.
— Они оба бежали вверх по лестнице, когда я звонила в пожарный колокол, — воскликнула Друзилла.
Сэр Энтони взглянул на окна верхнего этажа, и в этот момент у собравшихся вырвалось восклицание ужаса. На крыше дома появились два человека. Они были хорошо видны при свете луны.
Фигура Вальдо, одетого в белую рубашку, отчетливо выделялась на фоне темного неба. Он преследовал Юстаса, который, оскальзываясь, бежал по черепице, и Друзилле казалось, что она слышит его безумный смех. Они подбежали к парапету, и, затаив дыхание, Друзилла увидела, как Юстас стал взбираться на него, схватившись за декоративную каменную вазу. Что-то сверкнуло в лунном свете, и она разглядела у него в руке длинный тонкий кинжал, наподобие стилета, которым легко можно было убить человека. Богатая коллекция разнообразного оружия украшала стены холла, и, очевидно, пробегая мимо, Юстас схватил первое, что попалось ему на глаза.
Друзилла в панике вцепилась в руку сэра Энтони. Она почувствовала, как он замер в напряжении, но что они могли сделать? Маркиз, безоружный, в белой рубашке, представлявшей отличную мишень, стал приближаться к своему кузену. Собравшимся внизу не было слышно его слов, но Друзилла знала, что он пытается заставить Юстаса бросить оружие. Но как только маркиз подошел достаточно близко, Юстас занес руку и метнул в него кинжал с почти нечеловеческой силой. Маркиз покачнулся, и Друзилла вскрикнула. В это время Юстас, потеряв во время броска равновесие, взмахнул руками и с пронзительным воплем, заглушившим шум пожара и ропот собравшейся толпы, полетел вниз. И тут Друзилла увидела, что маркиз тоже падает, и изменившимся до неузнаваемости голосом закричала:
Глава 11
Маркиз медленно приходил в себя и начал различать вблизи тихие, приглушенные голоса. Сначала он не мог вспомнить, что случилось и где он находится, потом разобрал, что один из голосов принадлежит его камердинеру.
— Я умоляю вас, ваша светлость, позвольте мне подежурить эту ночь. Вы и так не отходите от его постели уже четверо суток. Это слишком большая нагрузка для вас. Поспите часок-другой, я обещаю, что в случае чего обязательно вас разбужу.
— Нет, Дженкинс, у вас забот не меньше, чем у меня, — послышался нежный, усталый голос Друзиллы. — Его светлость прошлую ночь спал намного спокойнее, чем предыдущую. Я уверена, что дело идет на поправку.
— И доктор тоже так сказал, миледи, он еще удивился, как быстро заживает рана на плече.
— Меня больше всего волновало не плечо, — вздохнула Друзилла, — а этот ужасный ушиб на голове. Доктор сказал, что это просто чудо, что его светлость не проломил себе череп, когда ударился о парапет.
— Миледи, не стоит так волноваться! Его светлость всегда был очень выносливым и сильным, вот увидите, скоро он, как ни в чем не бывало, снова будет скакать верхом.
— Ни капельки не сомневаюсь, Дженкинс. Просто я до сих пор не могу забыть тот ужас, когда мне показалось, что Юстас убил его.
— Я вспоминаю все случившееся, как страшный сон — дом горит, господин Юстас лежит мертвый на земле, а его светлость сам мало чем отличается от мертвого. Просто удивительно, что мы все не поседели от ужаса.
Друзилла тихо рассмеялась.
— О, Дженкинс, вы так смешно это говорите, но все это чистая правда. Тем более удивительно, что пожар нанес не такой уж большой ущерб. Придется повесить новые портьеры в холле и отреставрировать несколько ковров. Конечно, гостиную нужно будет отремонтировать, но, сказать по правде, я даже рада этому, мне ужасно не нравился этот горчичный цвет, который покойная маркиза выбрала для стен.
— Вот увидите, миледи, через пару дней маркиз будет уже обсуждать с вами эти вопросы.
— Ты так думаешь? — как бы про себя спросила Друзилла.
Даже с закрытыми глазами маркиз почувствовал, что она подошла ближе и, встав возле самой кровати, смотрит на него.
— Он выглядит таким слабым и беспомощным, — прошептала она.
— Не нужно расстраивать себя, миледи, — принялся увещевать ее Дженкинс. — Вы просто устали. Я всегда говорил, что вам не под силу дежурить у постели его светлости все ночи напролет, хотя надо признать, что вы единственная, кому удавалось успокоить его, когда он начинал метаться и звать кого-то. Интересно, кого он звал?
— Я тоже часто об этом думала, — призналась Друзилла. — Похоже, это очень близкий и дорогой ему человек
Она замолчала, и Дженкинс поспешно сказал:
— Вам что-нибудь нужно, миледи? Свежего лимонаду? На плите стоит горячий чайник. Если я понадоблюсь, вашей светлости достаточно лишь позвонить, и я тут же буду здесь.
— Я знаю, — ответила Друзилла. — Спасибо, Дженкинс, все эти дни вы были мне настоящей опорой. Не знаю, что бы я без вас делала.
— Если бы вы только послушались меня и хорошенько выспались сегодня ночью… — начал Дженкинс, но Друзилла перебила его.
— Не будем больше об этом. Я останусь подле его светлости, пока к нему не возвратится сознание. После этого наступит ваша очередь. И помните, Дженкинс, вы мне обещали ни словом не обмолвиться маркизу о том, что я ухаживала за ним.
— Я обещал, миледи, но мне очень тяжело лгать его светлости, тем более что, если бы не вы, он никогда бы не поправился так быстро.
— Вы дали мне слово, Дженкинс!
— Очень хорошо, миледи. Если я понадоблюсь, звоните не раздумывая.
— Непременно. Спокойной ночи, Дженкинс, и спасибо.
Маркиз услышал, как тихо закрылась дверь. Он лежал, затаив дыхание. Память постепенно возвращалась к нему. Перед его мысленным взором предстал Юстас, стоящий на парапете с поднятой рукой, в которой был зажат кинжал. Потом он увидел, как этот кинжал летит прямо ему в грудь, попытался уклониться, почувствовал резкую боль в плече и покачнулся. Последним его воспоминанием было, как он судорожно пытался удержать равновесие, а потом его поглотила темнота.
Ему казалось, что он звал кого-то, но теперь ему было ясно, что это было лишь игрой воображения, странным, непонятным сном, в котором он пытался кого-то найти, а этот кто-то все время ускользал от него.
Он был очень слаб, но его мозг работал четко и ясно. Не открывая глаз, он чувствовал, что Друзилла все еще стоит около его постели. Неожиданно она склонилась над ним, и шелковистая прядь волос упала ему на лицо. Его окутал легкий аромат весенних цветов.
