Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
– Я сказал Рэйчел, что она очень расстроилась из-за смерти Эдди. Просто была не в себе. Рэйчел все поняла. Она вообще относится к людям с сочувствием.
– Это действительно из-за Эдди? – Я практически вижу, как Джули кладет руки на колени Дэвида и заглядывает ему в глаза. Изображает беспокойство за меня. «Не покупайся на ее дерьмо, Дэвид. Не рассказывай ей ничего, мать ее».
– Да, ей сейчас очень тяжело. Хотя фактически Эдди был пациентом Гэри, он очень привязался к Сэм. Постоянно заходил к ней в кабинет, чтобы поговорить. Она питала к нему слабость.
Джули что-то неразборчиво отвечает. Или нет? Не уверена, что они вообще разговаривают в данный момент. Что они там делают?
– Мне пришлось взять истории болезни некоторых ее пациентов, потому что я тоже подменяла ее на индивидуальных сеансах.
Что? Я вне себя от ярости. Джули говорила с моими пациентами? Читала мои доклады, мои заметки, мои файлы? Гребаная Джули?
Я отскакиваю от стены и вцепляюсь себе в волосы. Потом зарываюсь лицом в мех капюшона и визжу от бешенства. Но моего крика никто не слышит. Так. Надо успокоиться и слушать дальше. Я несколько раз хрипло вдыхаю и выдыхаю.
– Она великолепна! Ее отчеты безупречны, а врачебная интуиция просто внушила мне… ну, благоговейный ужас, честное слово!
«Почему бы тебе просто не сделать ему минет прямо сейчас, ты, шлюха!»
– Да, она очень талантлива, я знаю. Прекрасный специалист. – Et tu, Daveed?[15] – Хотя, знаешь, у меня возникла пара вопросов. С назначением лекарств некоторым из пациентов. Кажется немного странным.
Погодите-ка, а какой сегодня день? Господи боже, какой сегодня день недели? У меня был назначен сеанс с Ричардом? Пожалуйста, Господи, скажи мне, что Джули не заменяла меня на сеансе с Ричардом! Я судорожно листаю ежедневник, ищу сегодняшнюю дату, стараясь не издавать ни звука. Нельзя, чтобы Дэвид и Джули знали, что я здесь, – они поймут, что я их слышу. Четверг. Слава богу! Значит, она проводила групповые сеансы и встречалась с другими пациентами.
В голове опять начинает пульсировать. Мне придется все исправлять, что-то делать с той дерьмовой чушью, которую Джули скармливала моим больным. Сеансы, что я провожу, – очень сложные. Ей они не по зубам. У нее нет ни опыта, ни интуиции. Почему Дэвид не нашел на замену кого-то нормального, а не идиотку?
О чем они теперь разговаривают? Я снова прижимаюсь ухом к стене. Слышится голос Дэвида, шелест бумаг и какой-то шум.
– Да, я приведу в порядок кабинет, и встретимся у лифта. Хочешь пойти куда-нибудь выпить или…
Мое тело напрягается как пружина.
– Да, выпить – отличная идея. Хочу обсудить с тобой, как вести документацию. Я прочитала заметки Сэм и… знаешь, почувствовала, что не очень хорошо делаю свою работу. У нее столько разных методов! И еще я не понимаю принцип, по которому она назначает медикаменты.
– Уверен, ты прекрасно со всем справляешься, – разубеждает Дэвид.
– Спасибо. Мне очень нужны твои советы. Может, если ты голоден… может, пойдем потом поужинать?
Это начинается с ушей, потом медленно перемещается в затылок, потом к глазам. Ярость, всепоглощающая ярость. Мне жарко, все тело чешется, везде покалывает, и я воображаю, как моя голова постепенно наливается малиновым цветом, как термометр в мультфильмах. Температура ползет вверх, и голова, кажется, сейчас лопнет. Мышцы сводит судорогой, левый глаз дергается. Я уже пыталась останавливать такие приступы раньше, и все заканчивалось вывихнутой щиколоткой или растяжением связок. Так что теперь я уже знаю, что нужно просто позволить эмоциям взять верх. Пусть унижение и гнев свалят меня на пол. Так все и происходит. Я лежу и смотрю на коврового Эдди, и он меня утешает.
Никогда не думала, что Дэвид может меня предать, но вот лишнее доказательство – доверять нельзя никому. Даже своему лучшему другу. Тем более лучшему другу, который ведет себя так, будто у меня поехала крыша, запирает в кабинете на целый день и отдает моих драгоценных пациентов и самые сложные групповые сеансы своей тупой подружке-шлюхе. Как жаль. Какой гребаный позор.
Когда мои мышцы и суставы каменеют, а уголки рта тянет вниз, что превращает лицо в злобную гримасу, я вдруг чувствую, что вибрирует телефон. Оказывается, все это время я сжимала его в руке. Еле-еле я подношу его к глазам и читаю сообщение от Дэвида:
«Выздоравливай, Сэм. Я еду домой. Звони, если я тебе понадоблюсь».
Если ты мне понадобишься? Ты был мне нужен сегодня и бросил меня. Ты покинул меня ради нее, двуличный говнюк.
31 декабря, 23:47
Сегодня новогодняя ночь. Все с нетерпением ждут, когда она наступит, хотя это сама разочаровывающая ночь в году. Особенно в Нью-Йорке. Люди со всего света собираются здесь, чтобы постоять на страшном морозе в худшем районе на планете, послушать дерьмовых поп-звезд с ужасным качеством звука и посмотреть на знаменитостей из списка D – то есть так себе знаменитостей – и встретить Новый год, наблюдая, как падает на землю шар из уотерфордовского хрусталя. Ура.
Я в чьем-то пентхаусе на Седьмой авеню, в «Центре моды», достаточно далеко к югу от Таймс-сквер, чтобы до меня не доносились запахи рвоты и мочи, но достаточно близко, чтобы слышать звуки и видеть огни. На мне бархатное платье, и я его ненавижу, но его купил Лукас и не забыл сообщить, сколько оно стоит, поэтому я решила, что вроде как обязана его надеть. Я постаралась устроить все так, чтобы мы с Лукасом выходили курить в разное время. Таким образом, я вылезаю на балкон без него и делаю вид, что мы пришли не вместе. Большую часть гостей я уже видела; помню их лица, но не помню имен. Это те самые важные персоны, на которых Лукас старается произвести впечатление. Он счастлив до небес, что я его избегаю; так ему легче поддерживать любую нужную ему иллюзию и влиться в общество этих уродских светских львов и львиц.
Я уже опьянела от шампанского. Это опьянение отличается от всех других. Оно особого рода. Больше похоже на наркотическое, чем на алкогольное. Я одурманена и совсем потеряла ориентацию. Голова кажется мне воздушным шаром, а шея – веревочкой, которой этот шар привязан к моему телу. Холодный воздух и сигареты помогают шарику не оторваться, но тем не менее мне не хочется, чтобы он крепко сидел на плечах, иначе я начну думать о том, что со мной происходит.
ДПЗ поставил на меня официальное клеймо безумия. Это всего лишь вопрос времени – когда все откроется и последствия окутают меня, словно облако смерти.
Я смотрю на этот злой, искусственный город. Эдди больше нет. Разноцветные огни на Таймс-сквер освещают темные тучи и туман, и это напоминает мне грязноватые оттенки засаленных бейсболок, которые носил Эдди.
Мое левое колено неожиданно подгибается, и я хватаюсь за перила, чтобы не упасть. На балкон выскальзывает официант, заменяет мой пустой бокал из-под шампанского на полный и сообщает, что скоро полночь. Мы с ним одни на балконе, и я слышу крики толпы внизу, начинающей обратный отсчет. Оборачиваюсь, чтобы заглянуть внутрь: свет люстр и огоньки елки сливаются в одно слепящее пятно, но я успеваю увидеть Лукаса. Он выкрикивает цифры вместе со всеми, обнимая одной рукой блондинку, а другой брюнетку. Я смотрю, как пялятся на него обе женщины, и в тот момент, когда внизу подо мной взрываются миллионы хлопушек и конфетти устремляются вверх, Лукас притягивает к себе брюнетку и впивается ей в губы страстным поцелуем. Оторвавшись от ее рта, он ловит мой взгляд, улыбается и пожимает плечами. Я поднимаю свой бокал – салют, Лукас! – обнимаю за шею официанта и целую его. Я целуюсь с незнакомцем и думаю о Дэвиде, который где-то в эту секунду целуется с Джули. Наконец я отрываюсь от бедного парня, и при виде его шокированного лица мне становится тошно.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
