Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
– Спасибо.
– Не за что. Но серьезно. Если у тебя со спиной станет еще хуже, эту лестницу ты не одолеешь. А когда начнешь дряхлеть и будешь лежать, пуская слюни в слюнявчик, Мишель придется укладывать тебя на больничную каталку в гостиной, чтобы не скакать туда-сюда. А это просто дурной тон. Людям будет неловко заглядывать в гости.
– Ага, значит, есть и ложка меда.
– Это ты сейчас так думаешь. Мишель будет вынуждена сама навещать друзей, ходить по клубам или, боже упаси, играть в бинго.
– Мишель не любит бинго.
– Ага, черта с два. Видишь, вот она, проблема. У нее есть интересы, о которых ты не имеешь ни малейшего представления. А будет еще хуже. Глазом не успеешь моргнуть, как она начнет спать с чистильщиком бассейнов из отеля и спускать твою пенсию в игровых автоматах в «Счастливом орле».
– Поскольку я буду дряхлым старцем, меня это перестанет волновать.
– Послушай меня, дружок. Что вам двоим надо сделать, так это продать эти хоромы и купить какой-нибудь славный современный домик в городе, поближе к автобусным маршрутам, так что, когда станешь недееспособным и у тебя отнимут водительские права, ты все равно сможешь набить свою холщовую сумочку продуктами в ближайшем супермаркете. Эх, упрямый осел, я же знаю, что ты ни черта не слушаешь, что я тебе говорю. Или сделай тогда так: припряги своего никчемного сынка и приведите здесь все в порядок. Вывезите рухлядь, перекрасьте стены, расставьте всякие ваши безделушки, и вуаля! Это хотя бы будет похоже на дом. Подумай об этом. Я знаю парня, которому можно сбыть большую часть этого барахла.
Дон рассмеялся и подлил Аргайлу пива.
2
Вечером, после того как гости разъехались по домам, Дон отправился в гостиную и устроился в своем любимом кресле, водрузив на колени тяжелый компендиум материалов по подземным геофизическим исследованиям; он не мог не признать, что Аргайл в чем-то прав. Этот дом был музеем. Они так и не собрались рассовать старье по коробкам и либо просто убрать с глаз долой, либо отдать Армии спасения или «Гудвилл» [97]. И все по той простой причине, что четыре месяца в году – это не так много, и всегда находились тысячи неотложных занятий, очередь несделанных дел, связанных с работой; да еще и эта вялая апатия, одолевавшая в жару. Теперь эти отговорки больше не работали. Они живут здесь уже девять месяцев; и уже девять месяцев он ходит вокруг да около, не рискуя приступить к разгребанию авгиевых конюшен. А главное – на это никак не могла решиться Мишель. Если уж они соберутся поменять обстановку, настаивала она, необходимо будет составить детальную опись и тщательно каталогизировать все до последней ложечки и последнего клочка бумаги.
Ну уж такую элементарную вещь он мог сделать, правда? Я же взрослый мужчина – доктор наук, между прочим! И я не боюсь свою жену! Это была не совсем правда, но верить в это было приятно, пусть даже наполовину. Сомнение, однако, его не покидало; он пытался разобраться, что же все-таки заставляет его медлить. Он уже давно подавлял в себе желание как следует перерыть дом и – стыд и ужас! – покопаться в кабинете Мишель, порыться в бумагах, заглянуть в книги, которые она штудировала с такой завидной целеустремленностью, но ни разу не прихватила с собой в постель, чтобы почитать на ночь, не заговорила о них.
Когда состоишь в браке целую вечность, для тайн уже не остается места. Раньше Дона только радовала загадочность его жены, и он отдавал себе отчет, что своим благополучием их союз обязан частым и затяжным периодам разлуки, связанным с работой, и не в последнюю очередь – разделению профессиональных интересов, которое они поддерживали даже сейчас, на закате своих дней. Но в последнее время эта отчужденность вызывала в нем досаду и легкое недовольство, подстегнутое, вероятно, осознанием того, что, пока его жизнь и работа медленно уступают натиску энтропии, жизнь и работа Мишель процветают, как и прежде. Она оставалась все таким же экзотическим существом, а он был списан со счетов и обречен на одиночное заключение в доме, который заставлял его нервничать и действовал на него угнетающе. И ради чего? Почему она так вцепилась в этот участок земли, в этот дом? Он отринул эту мысль как недостойную и убедил себя, что им движет исключительно альтруизм или, как минимум, прагматизм.
Подогреваемый этой новообретенной решимостью превратить их дом в более уютное обиталище, он позвонил домой Курту, чтобы заручиться его моральной и физической поддержкой. Дон приготовился услышать неизбежные отговорки о дедлайне на работе, о домашних кризисах и так далее. Каково же было его удивление, когда после секундного колебания Курт сказал, что приедет утром и останется на два дня. Он пообещал привезти полный кузов коробок и упаковочной ленты, но при одном условии. Дон должен согласиться пойти с ним на рыбалку и заночевать у ручья, в полутора километрах от дома. Дон открыл было рот, чтобы отвергнуть это нелепое предложение, но их разъединили. Поскольку он так и не сподобился модернизировать их систему коммуникации, то мог только нажимать на клавишу сброса в тщетной надежде восстановить связь. Туле поднял голову и зарычал. На крыльце завозились еноты, пожаловавшие на поздний ужин. Дон какое-то время слушал, как они гоняют мусорное ведро. Туле опустил морду на лапы и снова задремал.
Рыбалка? Это еще что за глупости? Дон решил, что это была пустая болтовня, возможно, попытка возродить ту связь, которая существовала между ними, когда Курт был еще мальчишкой. Дон уставился на огонь и прокрутил в голове их разговор, пытаясь разгадать причину этого загадочного приступа филантропии. Может быть, сын хочет первым примериться к каким-нибудь антикварным безделушкам? Мысль звучала неубедительно и была несправедливой по отношению к Курту. Он не имел ни малейшего представления, как оцениваются такого рода вещички, да и не нуждался в деньгах. Зарплаты в его компании были заоблачные, не говоря уже о выгодных пенсионных программах и медицинских пособиях. Дон почесал в затылке и махнул рукой: зачем искать подвохи в подарках судьбы? Утром надо будет смотаться в город и запастись любимым пивом Курта, хотя, конечно, тот мог уже променять пиво на белое вино, или минеральную воду, или что там сейчас в моде у этого поколения богачей, облаченных в куртки «Патагония» и облюбовавших живописные пригороды.
Перед сном Дон протрусил по комнатам, удостоверившись, что все светильники включены и ни одна лампочка не перегорела. Да помогут ему боги, если Мишель когда-нибудь проверит счета и сообразит что к чему, не сносить ему тогда головы. Он уснул с толстенным томом геофизики на груди, озаряемый теплым светом ночной лампы, греющей щеку.
Очнулся он от стука соскользнувшей на пол книги. В комнате было темно, как в забое, хотя, после того как его слезящиеся глаза приспособились ко мраку, он различил чуть заметную полосу света, пробивавшегося из-под двери спальни. Он попытался нащупать лампу и опрокинул стакан с водой, в котором лежал зубной протез. Дернув за шнур, Дон услышал лишь сухой щелчок, означавший отсутствие электричества. Он замер, покрывшись потом и сотрясаемый дрожью, точно вдруг замерз в своей пижаме, а перед ним ни с того ни сего возник образ широко распахнутой двери в погреб, похожей на рот, разорванный до самой глотки.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
