Выходя из зала суда после бракоразводного процесса, Артемьева чувствовала необыкновенную легкость во всем теле. Абсолютно свободная женщина предвкушала начало новой и очень счастливой жизни. «Первым делом куплю себе кошку или собаку, получу годовой абонемент в фитнес-клуб, буду изматывать себя на тренировках, поменяю работу. А сейчас пойду в парикмахерскую и перекрашусь в кардинально новый цвет», – с такими разными мыслями шла пять минут как разведенная женщина по шумным улицам Москвы. Она не стала брать такси, а решила прогуляться.
Огромный и многолюдный город наполнял ее слух всевозможными звуками: бибиканьем автомобилей, голосами маленьких детей, смехом подростков и тявканьем гладкошерстного французского бульдога, спешащего домой после прогулки, смешно переваливающегося с лапы на лапу рядом со своим пожилым хозяином.
– Инга, мне не нравится цвет Дашкиного лица. Девочка слишком бледная. Сдайте кровь на гемоглобин, прошу тебя, со здоровьем шутки плохи. Скажи мне, ты правильно кормишь ребенка? Тертое яблочко натощак, геркулесовые кашки на завтрак? Все как положено?
Артемьева улыбалась. Женщина думала в этот самый момент, что необыкновенно приятно, оказывается, иногда не слушать советов матери, а делать все по-своему. Мария Николаевна была против ее развода и против того, чтобы она взяла ребенка из детского дома, но это мало что меняло.
Кучерявая белокурая девочка лет четырех играла на полу с пушистой и ласковой кошкой. У ребенка было круглое личико, бледные щеки, голубые глаза и курносый носик в мелких веснушках. Мама нарядила ее в новое сиреневое платьице с круглым воротничком, которое очень приглянулось малышке в магазине детской одежды.
Инга не представляла теперь, как все это время жила без нее. Ее предупреждали, что приемный ребенок – это то же самое, что донорская почка, и только время покажет, приживется ли она в совершенно чужом организме. Артемьева надеялась и верила, что все получится. Она не знала, готова ли Даша полюбить ее так же, как она любила девочку, но это было уже делом случая и большого везения.
– Ты меня поражаешь, дорогая, – Мария Николаевна разливала чай в фарфоровые чашки. – Я только под конец своей жизни выясняю, что, оказывается, совершенно не знаю свою дочь. Нет, Ингуля, все же очень интересно получается. Ты развелась с мужем, а я только собираюсь выходить замуж. Что подумают люди?
– А не все ли равно, что они подумают, мама? – Инга посмотрела пожилой женщине в глаза.
– Володя звонит хотя бы?
– Да, звонит. Последний раз на прошлой неделе был от него звонок. Все напрашивается в гости, присылает с курьерами кукол для Даши, мне – букетики роз. Я, правда, не понимаю, зачем ему все это нужно.
– А я не понимаю, почему ты с ним развелась. Как можно было с такой легкостью отказаться от двадцати лет брака?
– Я не отказывалась, мама. Там за двадцать лет от этого брака не осталось даже винтика, так что отказываться было не от чего.
– Вот увидишь, в ближайшее время его очарует какая-нибудь вертихвостка и пиши пропало, – Мария Николаевна нервно теребила руками.
– Пусть! Мне не жалко, ты же знаешь, что я не ревнивая и не жадная. Мамочка, и прими, наконец, тот факт, что мы с Вовой в разводе, – Артемьева засмеялась и с неподдельной теплотой взглянула на играющего ребенка. – Теперь у меня другие заботы и хлопоты.
Даша была увлечена игрой с пушистой, ласковой кошкой, и разговор взрослых ей был малоинтересен. Девочке нравилась ее новая мама. Она казалась ей красивой и очень хорошей. Инга покупала крошке лучшие платья и модные игрушки, целовала и обнимала ее целыми днями практически безостановочно. Бабушку же Даша находила несколько крикливой и строгой. Она пока не могла привыкнуть к тому, что Мария Николаевна порой ведет себя бурно и разговаривает на повышенных тонах.
– Дорогая, у тебя хотя бы появился любовник? – мать с большой надеждой взглянула на разведенную дочь.
– Мам, ты неисправимая. Ну, как тебе сказать. Я общаюсь сейчас с одним мужчиной. Он очень внимателен и добр, хорошо относится к Дашке. Я ценю это, – уклончиво стала отвечать Инга.
– Где ты с ним познакомилась? – начала следственный допрос пожилая женщина.
– В аквапарке. Мы частенько туда ходим с Дашенькой. А он бывал там пару раз со своим сыном. Алеша на два года старше нашей малышки.
– Женат?
– Вдовец, мама, вдовец, – вздохнула Инга. Она стала раздражаться на чрезмерное материнское любопытство.
– Хорошо. Ну и? Каковы ваши отношения? Ты собираешься за него замуж?
– Мама, не начинай, пожалуйста, он просто друг, не более того, – Артемьева отвернулась.
Тут неожиданно в беседу вмешалась Даша:
– Бабушка, он приносит мне конфеты и фрукты, а маме цветы и духи дарит.
– Вот оно что, – Мария Николаевна заулыбалась и с прищуром взглянула на отвернувшуюся дочь.
Чуть помолчав, четырехлетняя девочка подняла свои небесно-голубые глаза на Ингу и задала с детской непосредственностью вопрос:
– Мама, а разве просто с другом спят?
– Дашка! – Инга покраснела от неожиданности и стыда. – С чего ты это взяла? Мы же не… мы же не…
Артемьева стала запинаться, а малышка с умным и серьезным видом ничего не ответила и продолжила игру с кошкой.
Женщины переглянулись между собой и одновременно закатились искренним смехом. Только сейчас Инга четко осознала, что в человеческой жизни есть вещи важнее и значительнее ее разбитого и разочарованного сердца, например, точные и смешные высказывания очаровательного ребенка и бесконечные мамины переживания по поводу личной жизни непослушной дочери.
