Но я его не слушала. Мне не понравилась сказанная им фраза «Все кончено». Словно он подвел черту под их отношениями.
— Что значит «все кончено», Пит? — спросила я, не обращая внимания на остальные его слова.
Он поднял голову и уставился на меня.
— Ты сказал: «Помнишь, что я сказал тебе? Все кончено». Что ты имел в виду?
Вид у него был озадаченный.
— Я имел в виду ее увлечение мной. Все это. — Он махнул рукой в сторону коробки. — Открытки, так называемые «подарки».
— Так ты имел в виду не ваши отношения? А может, ты мне солгал, может, ты что-то скрываешь? Ты не ждал от меня никаких решений, пока я не узнаю всей правды. Что скажешь? — спросила я.
— Я тебя люблю, и я не сделал ничего такого, из-за чего тебе следует беспокоиться. А она чокнутая. Все же нужно обратиться в полицию. Вдруг она надумает причинить вред тебе… или мне?
Он с беспокойством взглянул на пляшущий под потолком скелет.
Мы сидели и молча смотрели на шары. Не знаю, о чем думал Пит, а мои мысли завязались в тугой узел. Даже если он лгал — чем я лучше его, если вспомнить мои поступки?
Глава 32
Вечером мы пытались смотреть телевизор, игнорируя наличие шаров в углу комнаты. Я хотела проткнуть их и выбросить, но Пит не позволил это сделать: они понадобятся в качестве улики. Как же я так оплошала?
Не только шары вызвали нервное напряжение. После разговора с Лиз телефон Пита звонил не умолкая. В итоге он отключил аппарат, тихо выругался и вперил невидящий взор в экран телевизора.
Я спросила его с другого дивана: как случилось, что у Лиз есть его номер? Ведь он только что его поменял. Пит тихо кипел от злости. Он бросил на меня взгляд, в котором ясно читалось: «Это совсем не то, о чем ты подумала», и объяснил, что разговаривал с ней, позабыв включить функцию анти-АОН.
Я извинилась и заверила, что ни в чем его не обвиняю. Сообщила, что хочу приготовить себе коктейль, и спросила, что ему принести. Он молча покачал головой, а потом сказал:
— Прости, ты тут ни при чем.
Я благодарно ему улыбнулась и вышла из комнаты. Улыбка растаяла, стоило мне скрыться с его глаз. На мгновение я прижалась лбом к стене. Какой ужас! Что я наделала? Может, просто посижу, помолчу, и все само рассосется? Никаких планов у меня уже не было. Ну да ладно; главное, что он уже считает Лиз сумасшедшей.
В висках глухо пульсировала боль, она охватывала всю голову. Надо выпить парацетамол и пойти в кровать. Утром будет лучше.
За окном стемнело, и в прихожей без света ничего не было видно. Нашарила выключатель, глянула на входную дверь, в верхнюю половину из матового стекла. В призрачном оранжевом уличном свете ясно различались очертания какой-то фигуры.
Кто-то стоял у нашего порога.
Я замерла, не в силах пошевелиться или закричать. Сердце сжалось и бешено забилось. Потом я с ужасом увидела, что человек, стоявший за дверью, прижался лицом к стеклу.
Я видела лишь нос, глаз и длинные пряди волос. Стояла, парализованная страхом. Попыталась крикнуть, но голос пропал. Из груди вырывалось хриплое, прерывистое дыхание.
— Пит! — прошипела я. — Пит!
Это походило на один из ночных кошмаров, когда хочешь скрыться от подстерегающей опасности. Я попыталась бежать, но ноги стали ватными.
Голова за дверью медленно откинулась назад, а потом фигура стала оседать. Мне показалось, что это хищник, изготовившийся к прыжку. В следующее мгновение открылся почтовый ящик, и я увидела чьи-то пальцы. Я по-прежнему не могла издать ни звука. В образовавшейся щели появились чьи-то глаза — безумные, с красными веками. Глаза быстро оглядели прихожую и вдруг остановились на мне. Мы смотрели друг на друга. Потом — слава богу! — я услышала в комнате шаги и завизжала:
— Пит!
Мой голос прорезал тишину. Пальцы убрались, и ящик, лязгнув, закрылся. Кто-то бросился на улицу. Стало тихо. Мертвую тишину нарушил отдаленный тоскливый кошачий вой. Пит выскочил на улицу, и в дом ворвался холодный, влажный поток ночного воздуха.
Вернувшись, Пит обнял меня и сказал: должно быть, возле дома баловались подростки. Судя по его голосу, он сам себя хотел в этом уверить. Я немного успокоилась. Он хотел приготовить мне чаю, но я послала его в гостиную и обещала, что со мной все будет в порядке. Он поцеловал меня в темя, встревоженно оглядел и вернулся в гостиную.
В туалете на нижнем этаже я постаралась успокоить дыхание. В конце концов, чего я так испугалась? Я сделала все, чтобы Пит заподозрил Лиз. Впрочем, возможно, это и в самом деле дети. Я почувствовала себя лучше и прошла в кухню. На улице моросил дождь. Глядя в окно, я взяла чайник и пошла к раковине налить воды.
По стеклу забарабанили большие капли. Из окна мне не видно было, что происходит в темном саду. На меня уставилось собственное отражение в стекле. На улице холодно, противно. Может, нам с Питом взять отпуск и уехать куда-нибудь? Это поможет забыть прошлое. Куда-нибудь, где тепло. Чтобы солнце ласкало лицо. Я поставила чайник и принялась мыть чашку. Сполоснув ее, снова глянула из окна и завизжала. Чашка выскользнула из рук и упала на линолеум. Из окна на меня смотрела Лиз. Мокрые волосы прилипли к голове, по щекам растеклась тушь.
Испугавшись моего крика, Глория в гостиной залаяла и побежала. Слышно было, как ее когти скребут по полу. Посыпалась посуда. Лиз все смотрела на меня, не обращая внимания на лай Глории. Пит вбежал в кухню:
— Что случилось? Какого черта!
Он увидел Лиз и замер. Уставился на нее. На меня она уже не глядела, все внимание переключила на него. Застучала в окно, закричала что-то. В другой руке она держала сумку. Через окно не было слышно, что она кричит. Лиз прижалась к стеклу, и я смогла разобрать большую часть слов.
— …этого не может быть, Пит! Не делай этого, пожалуйста! Посмотри! Выйди и посмотри, что у меня есть! — Она подняла сумку. — Это ее сумка! — Она указала на меня.
Я поняла, что это сумка, которую я оставила у нее в шкафу. Я собиралась вызвать полицию и использовать эту сумку в качестве доказательства, что Лиз вторглась в мой дом и устроила погром. Черт! Об этом я и позабыла.
— Ты должен мне поверить! — кричала она, царапая ногтями по стеклу. — Это она! — Лиз снова указала на меня. — Кроме нее, некому!
Пит стал отпирать входную дверь.
— Не надо, Пит! — закричала я в ужасе. — У нее может быть с собой нож! — Я и сама в это поверила.
Но Пит, не обращая на меня внимания, распахнул дверь. Лиз влетела, как птица, в кухню — мою кухню! — и закричала:
— Пит, прости, прости меня, но я не знала, как поступить! Ты должен мне поверить! Я ничего не делала! Я тебя люблю. Ты же знаешь!
