Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Когда Гущин достиг патио, мальчик так и сидел на скамейке, угрюмо и настороженно наблюдая за маячившим за окном Мещерским. Носком кроссовки он ковырял плитку.
– Привет, Миша, – поздоровался полковник Гущин.
Рыжий мальчик и на него глянул угрюмо, с подозрением.
– Чего ему от меня нужно, не пойму, – буркнул он, косясь на Мещерского за окном. – В дом, что ли, зазывает? Мама строго-настрого велела ни с кем из них никуда не ходить, да и не болтать тоже. Этот вообще чудной, вроде с приветом. Гарик говорил, он князь. А одет как хипстер.
Гущин толком не знал, что значит хипстер, хотя, услышав это слово, конечно, подивился продвинутости двенадцатилетнего мальчишки. Сел рядом на скамейку.
– По-моему, этот человек опасности не представляет, – сказал он.
– Мама говорит, сейчас везде опасно, – Миша шмыгнул носом. – Вы из полиции, да? Из уголовного розыска?
– Так точно.
– Когда вы убийцу найдете?
– Мы ищем.
– Так ищите быстрее, чего ж вы не ищете? – Миша даже привстал. – Вон, в фильмах как-то все сразу – раз, а тут такая бодяга. Прикажите этим, чтобы тоже уехали отсюда – ну, этим нашим алкашам. Жить невозможно стало.
– Миша, мы работаем, делаем все, что в наших силах. Я тебя вот о чем хотел спросить… Твой отчим Спартак Раков, он…
– Он мне не отчим, – буркнул Миша. – Мать с ним спит, и все.
– Ладно, пусть не отчим, а сожитель матери, хотя тебя это и задевает, – согласился Гущин. – К тебе-то он как относится?
– Нормально.
– А если поточнее.
– Он меня не бьет. – Миша глянул на Гущина.
– А что он за человек?
– Нудный он. И чего мама в нем нашла?
– Взрослых порой трудно понять, да?
– Он жадный. Такой жадюга! – Миша покачал головой. – Маме денег не дает, копит. Но он не алкаш. Почти совсем не пьет, хотя и не больной. Просто старый.
– Значит, к тебе он относится нормально? – переспросил Гущин.
– Думаете, что он меня по углам зажимает, за жопу тискает? – без обиняков брякнул Миша. – Да я бы его сразу убил, если что такое. Нет, он не маньяк, не думайте так про него. Он просто нудный и старый. И очень жадный.
Гущин не ждал такой недетской откровенности. Осекся. В уме-то он выстраивал фразы по-хитрому, надеясь выведать у мальца все насчет Ракова, не касаясь скользкой темы педофилии. А рыжий малец недомолвок не захотел. Ну что ж… Мальчик судит взрослых, это ясно. И судит весьма сурово. И это неудивительно в свете последних событий в доме-дворце и вокруг него.
Эта нитка оборвалась почти сразу – ну что ж, так тому и быть. Рыжий Миша не кажется запуганным Раковым, явно говорит правду – никаких домогательств, отношения пусть и не теплые, семейные, но вполне в рамках.
Когда, оставив Мишу на его скамейке, он шел к полицейской палатке, оборвался еще один зыбкий, призрачный след.
Зазвонил мобильный. Рапортовали сотрудники розыска. Им было поручено проверить номера машины, о которой говорила Юлия Смола, – якобы ее частный детектив засек эту машину следящей за Гариком Троллем.
– Машина принадлежит училищу имени Вагановой, номера действительно питерские, – отчитывались оперативники. – Мы проверили, позвонили. На этой машине приехали две преподавательницы-хореографа из училища по договору для постановки шоу на телевидении. Предпочли приехать в Москву на машине, а не на «Сапсане». Весьма почтенные дамы, вне подозрений.
Гущин сказал – хорошо, спасибо. А сам подумал: и эта нитка-оборвыш. Юлии Смоле померещилась слежка за Гариком, организованная Артемием Клинопоповым. Но она ошиблась. Сколько еще таких ошибок и ложных свидетельств им придется проверять и отметать в ходе этого дела?
Глава 31
Младшая горничная
– А мы еще удивлялись, что горничная Вера Бобылева молчит, практически не рассказывает ни о Феликсе, ни о семье, в которой она служит так долго, – заметил полковник Гущин, слушая подробный отчет Кати о поездке в Мытищи и в архив Главка.
Катя вернулась в деревню Топь в пятом часу – усталая, но полная сведений, словно коробок, полный спичек. Они с Гущиным сидели в полицейской палатке, Катя попросила позвать и Мещерского – пусть тоже слышит.
Пока она рассказывала, все пили крепкий чай, заваренный Гущиным.
– Скрывать-то есть что, оказывается, – подытожил Гущин, когда Катя умолкла. – Значит, сестру ее Софью Волкову убили, убийство так и не раскрыли, она вырастила племянницу-сироту Валентину и вот уже пятнадцать лет работает у Феликса домработницей, и Валентину тоже к этому приобщила.
– Весьма противоречивый набор фактов, Федор Матвеевич, – заметил Мещерский.
– Софья Волкова была сиделкой у дяди Феликса. Дядя болел и умер во время приступа астмы. Тогда никто его смерть подозрительной не счел, – сказала Катя. – Когда дядя умер, с ним в квартире находились и Феликс, и Софья Волкова. Феликс после смерти дяди получил наследство – картины и квартиру – и с этого капитала пошел в гору, разбогател. Его двоюродная сестра Капитолина осталась без наследства, и жизнь ее так побила-потерла, что она теперь в прислугах у Феликса. Сиделку же Софью Волкову спустя две недели после похорон дяди-адвоката убили в подъезде. Налицо признаки ограбления. И в то время сотрудники УВД так это убийство и восприняли – в результате разбойного нападения. Что мы можем предположить сейчас? Либо Софья действительно стала жертвой неустановленного грабителя, либо…
– Либо Феликс ее убил как свидетеля того, что произошло в квартире его дяди, – закончил Мещерский. – Убийства из-за наследства. Астматики, когда у них приступ, абсолютно беспомощны и зависят от тех, кто о них заботится. Никто не обнаружил ведь у дяди-адвоката следов насилия, значит – если его убили – обошлись без этого. Просто не подали вовремя спрей для дыхания. Или повернули на живот, так что он сам задохнулся в подушках. Феликс мог это сделать сам, или они с Волковой провернули это вдвоем, а потом между ними возник конфликт – например, из-за денег. Феликс не доплатил сиделке за молчание, та его начала шантажировать, и он ее убил, инсценировав ограбление.
– Значит, навешиваем на нашего шоумена два старых убийства – дяди и Волковой, – хмыкнул Гущин. – И что дальше? Развивайте, развивайте свои версии, я слушаю.
– А дальше – несуразица, Федор Матвеевич, – продолжил Мещерский. – Убив сиделку, Феликс через пять лет берет в прислуги ее сестру Веру Бобылеву, она служит у него очень долго, переезжает сюда, в этот дом, пристраивает свою племянницу Валю – дочь убитой сестры и…
– Феликс хотел, чтобы эти двое постоянно были у него на глазах, он мог их контролировать, – сказал Гущин. – Чем не версия?
– Ладно, пусть так. Но дальше – совсем странно. Через двадцать лет после смерти Софьи кто-то из них – возможно, дочь Валентина или сестра Вера – осуществляют месть: пытаются убить единственного ребенка Феликса, перед этим прикончив его няню.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
