— Ради меня? Что ты имеешь в виду? Твоя мама рядом?
Девочка улыбнулась.
— Нет, ее здесь нет. Теперь ты — моя семья.
Джованни попытался понять смысл этой простой фразы, но не смог. Да какое это имеет значение? Эти глаза, этот голос… Такой мелодичный… Как звон хрусталя…
Люди по-разному реагируют на гипноз подземных жителей. Большинство мгновенно оказывается во власти гипнотических чар, но некоторые, обладающие мощным интеллектом, нуждаются в более сильном воздействии. И чем сильнее воздействие, тем больше вероятность повреждения мозга.
— Теперь я — твоя семья? — медленно переспросил Зито, словно вдумываясь в значение каждого слова.
— Да, человек, — нетерпеливо оборвала его Опал, усиливая воздействие. — Моя семья. Я — твоя дочь Белинда. Ты тайно удочерил меня месяц назад. Документы лежат в письменном столе.
Взгляд Зито стал туманным.
— Удочерил? В письменном столе?
Опал забарабанила крошечными пальчиками по подставке лампы. Она забыла, насколько тупыми могли быть люди, особенно под воздействием гипноза. А этот считался гением…
— Да. Удочерил. В письменном столе. Ты любишь меня больше жизни, забыл? Готов абсолютно на все ради любимой Белинды.
Слезы навернулись на глаза Зито.
— Белинда… Моя дочурка! Я готов ради тебя на все!
— Да-да-да, — нетерпеливо перебила Опал. — Разумеется. Я это сказала. Не следует повторять все мои слова, даже под гипнозом. Это так утомительно…
Зито заметил, что в углу притаились еще два каких-то существа. С остроконечными ушами. Этот факт смог проникнуть в его затуманенное гипнозом сознание.
— Я вижу. Вон там. Они — люди?
Опал посмотрела на братьев Криль испепеляющим взглядом. Они не должны были попадаться ему на глаза. Гипнотизирование такого сильного человека, как Зито, — достаточно деликатная операция, и объект не должен отвлекаться.
Она повысила силу гипноза еще на один уровень.
— Ты их не видишь. И никогда больше не увидишь.
Зито явно успокоился.
— Конечно. Отлично. Ничего там нет. Разум играет злые э-э… фокусы… Да-да…
Опал сердито сдвинула брови. Ну и где хваленая грамотность людей? Вылетела в окно, стоило чуточку надавить. Разум играет злые фокусы. Точно сказано.
— Итак, Джованни… папочка. Думаю, нам надо поговорить о твоем следующем проекте.
— Об автомобиле, работающем на воде?
— Нет, идиот. Не об автомобиле, а о зонде к ядру Земли. Я знаю, что ты его сконструировал. Неплохая конструкция — по человеческим меркам, конечно, — но я внесу в нее свои изменения.
— Зонд к ядру. Невозможно. Не смогу проникнуть сквозь кору. Недостаточно железа.
— «Мы не сможем проникнуть сквозь кору. У нас недостаточно железа». Ради всего святого, строй фразы как следует! Мне и так сложно говорить на вашем языке, а от твоей болтовни и вовсе голова болит! Честно говоря, вас, человеческих гениев, явно перехваливают…
Порабощенный гипнозом мозг Зито предпринял последнюю попытку.
— Прости меня, любимая Белинда! Я просто имел в виду, что проект зонда требует времени. Придется подождать, пока я найду реальный способ собрать достаточно много железа, чтобы зонд мог проникнуть сквозь земную кору…
Опал пристально посмотрела на растерянного инженера.
— Мой бедный, любимый, глупенький папочка. Ты изобрел суперлазер, чтобы пробиться сквозь кору, забыл?
По щеке Зито скатилась капля пота.
— Суперлазер? Что-то припоминаю…
— А скажи-ка, что мы обнаружим, если начнем бурить?
Зито мог предположить. Часть интеллекта еще принадлежала ему самому.
— Месторождение гематита? Огромное и очень богатое…
Опал подвела его к окну. Вдалеке искрились в свете звезд лопасти ветряной мельницы.
— И где, по-твоему, нужно бурить?
— По-моему, нужно бурить под ветряной мельницей, — сказал Зито, прислонившись лбом к холодному стеклу.
— Молодец, папочка. Если ты начнешь бурить прямо там, я буду так счастлива!
Зито погладил пикси по голове.
— Так счастлива, — произнес он сонно. — Белинда, девочка моя… Документы в письменном столе.
— Документы на удочерение лежат в письменном столе, — поправила его Опал. — Если и дальше будешь разговаривать как ребенок, мне придется наказать тебя.
Она не шутила.
Шахта Е7, под Средиземным морем
На пути к поверхности Элфи избегала главных шахт. У Жеребкинса везде были установлены датчики, которые контролировали все передвижения по коммерческим и полицейским маршрутам. Пришлось лететь по неосвещенным и извилистым вспомогательным туннелям, но иначе шаттл бы засекли и все они оказались бы на Полис-Плаза, так и не выполнив свою миссию.
Элфи огибала сталактиты размером с небоскреб и пролетала над огромными кратерами, кишащими светящимися насекомыми. Однако все маневры она проделывала совершенно машинально, мысли ее были далеко. Капитан Малой заново переживала все, что произошло за последние сутки. Она постепенно приходила в себя, оцепеневшая было душа вновь оживала.
По сравнению с тем, через что им пришлось пройти в этот день, все прошлые приключения с Артемисом Фаулом казались дурашливыми выходками вроде тех, какие совершают герои комиксов. Раньше все всегда заканчивалось хорошо. Порой приходилось туго, но все остались живы. Элфи посмотрела на свой указательный палец — у основания его кольцом опоясывал едва заметный шрам, оставшийся после того, как она едва не лишилась пальца в Арктике. Она могла удалить шрам магией или закрыть его кольцом, но предпочла ничего не делать, чтобы иметь возможность смотреть на старую рану. Шрам был частью ее жизни. Крут тоже был частью ее жизни. Командиром и другом…
Печаль то покидала Элфи, то снова накрывала с головой. Какое-то время ею двигала жажда возмездия. Но сейчас даже мысли о том, чтобы засадить Опал в холодную и сырую тюремную камеру, не могли зажечь искорку мстительной радости в ее сердце. Нет, она не собиралась отказываться от задуманного. Элфи знала, что сделает все возможное, чтобы спасти свой народ от людей. Но потом, когда долг будет выполнен, настанет пора всерьез подумать о своей жизни. Может быть, пришло время кое-что в ней изменить.
Артемис закончил работать на компьютере и попросил всех собраться в пассажирском отсеке. Он все не мог нарадоваться своей воскрешенной памяти. Пальцы его ловко порхали по клавишам гномьего алфавита, и мысль о том, с какой легкостью он работает в операционной системе, неизвестной больше ни одному человеку на свете, приводила Артемиса в восторг. Он восхищался и подземной техникой, хотя был знаком с ней уже давно. Заново открывать для себя забытые навыки доставляло ему удивительное удовольствие. Так ребенок смеется от счастья, случайно обнаружив давно потерянную любимую игрушку.
