Книга Созвездие Стрельца - Анна Берсенева

– Не знаю, как кто, а ты точно вписываешься в сдержанную элегантность.

Паша смотрел так, что Тамара смутилась. Вот уж не ожидала этого от себя! Или ожидала?..

Во всяком случае, одеваясь к вечеру у себя в номере, она переменила перед зеркалом три наряда. Уже и не помнила, когда с ней такое бывало.

Тамара появлялась во многих местах, где встречали по одежке и по ней же провожали, поэтому одежек у нее было много. И все они были безупречны, об этом она заботилась, так что, собираясь куда-либо, могла без раздумий надеть любую. А сегодня и вообще не было необходимости тщательно выбирать наряд: ресторан, куда они с Пашей направлялись, был очень простой. Тот самый ресторан, в который будним вечером не чинясь приходят местные жители, чтобы попросту поужинать семьей или дружеской компанией. Тамара и выбрала его ради хорошей кухни и нормандской атмосферы.

И почему же тогда выбирает одежду так, как не выбирала ее уже… Невозможно припомнить, сколько лет она не выбирала ее так придирчиво.

Только поймав себя на такой необъяснимой тщательности, Тамара смутилась и перестала вертеться перед зеркалом. Но и само это смущение было ей удивительно.

В конце концов она надела те самые бледно-зеленые кюлоты, которые вернула перед ее поездкой Марина – надо же, именно они пригодились! – блузку из белого батиста и туфли ярко-изумрудного цвета.

Когда Тамара впервые заметила, что внешность ее становится все менее броской – насыщенность цвета уходит не только из губ, но даже из радужной оболочки глаз, и так от рождения светлых, – то стала продуманно, по одной добавлять в свой гардероб пятна такие яркие, каких не выбирала в молодости. Следила только, чтобы цвета их были чистыми, беспримесными, вот как изумрудные туфли, надетые сегодня.

Приноровляясь к своему возрасту, она и укладку перестала делать, и завивку, поэтому сегодня ее волосы выглядели так, будто разлетелись по плечам сами собою. Хотя на самом деле каждая прядь была продуманно подстрижена умелым мастером, к которому она приходила раз в месяц, и для каждой же пряди им был подобран отдельный оттенок.

Последним штрихом стали хрустальные кристаллы, похожие на кубики льда, на длинной платиновой цепочке.

В результате всех своих усилий – сначала неторопливых, потом поспешных – выглядела Тамара сегодня безупречно. Этого невозможно было не понять, бросив взгляд в зеркало уже у выхода из номера.

И Паша, значит, тоже это понял. А она постаралась не обращать внимания на то, что обрадовалась его понятливости.

Как и на то, что и сам он выглядит этим вечером безупречно и молодо. Может, просто оттого, что так выглядит теплым вечером у моря любой мужчина в светлых брюках и ярко-синей рубашке.

«А может, потому что я его таким вижу», – подумала она.

И поскорее прогнала из головы эту мысль.

Такси Паша уже вызвал. Всю дорогу до Ульгата Тамара ловила себя на том, что бросает на него удивленные взгляды. Она видела его каким-то другим и новым, не понимала, почему это сегодня так, и почти боялась понять.

Им повезло: столик на двоих освободился как раз в ту минуту, когда они вошли в ресторан.

– Ого! – сказал Паша, отодвигая стул, чтобы Тамара села. – Хороший ресторан, значит.

Ресторан был совсем не изысканный, но Тамара поняла, что он имеет в виду: в будний день, в конце курортного сезона, зал был полон.

Она любила то, что представлял собою этот зал: гул веселых голосов, простое радушие, которым здешние официанты отличались от парижских снобов, и, главное, раблезианские картины морского изобилия – их являл взору каждый стол.

– Можем взять рыбный суп, – сказала она. – Но не советую. Сытный ужасно, морских гадов после него просто не съесть.

– Берем, что ты скажешь. – Паша улыбнулся. – Я весь в твоей власти.

В самом деле он сказал это с какой-то особой интонацией или ей показалось?

К счастью, подошел официант, и можно было отвлечься от подобных размышлений.

– Может, не вина, а сидра выпьем? – спросила она. – Он хоть и без градуса почти, но мы же в его краю.

– Что хочешь, то и выпьем, – ответил Паша.

Пока ожидали еду, Тамара чувствовала неловкость от того, как они сидят друг напротив друга, и приходится смотреть друг другу в глаза совсем близко, потому что столик узкий, и потому что зал маленький, и потому что все в этом зале каким-то необъяснимым образом устроено так, что люди сближаются, оказавшись здесь.

Но когда принесли на двоих огромное трехэтажное блюдо с крабами, лангустинами, устрицами, ракушками трех видов и мидиями, Паша ахнул, Тамра рассмеялась, и оба с увлечением принялись за еду, только успевали губы и руки вытирать да запивать сидром весь этот пир. И смущение исчезло так же быстро, как возникло, остался только веселый яблочный хмель.

Вспоминали какие-то беспечные махринские эпизоды из своей юности, обсуждали детективы Джоан Роулинг, которые обоим казались скучными, восхищались новым фильмом Тарантино, Тамара рассказывала о театральном фестивале и о режиссере Синеглазом с его наивными и живыми мыслями, а Паша о том, что недавно попробовал переводить лимерики и неожиданно для себя увлекся этим занятием, вот ведь как силен английский юмор!..

Десерт брать не стали: Тамара сказала, что лопнет от одного вида еще какой-нибудь еды.

Она попыталась заплатить если не за ужин, то хотя бы за себя – «ну это же я тебя сюда затащила!» – но Паша на нее шутливо прикрикнул, и она не стала спорить. Выпили напоследок по рюмке кальвадоса, не только ведь сидра, но и его это край, и вышли из ресторана в таком прекрасном настроении, какого Тамара давно уже не помнила.

– Прогуляемся? – предложил Паша. – Ты ведь хотела. А когда устанешь, такси вызовем.

Они пошли по улочке, застроенной домами бель эпок, и вышли к морю. Ветер утих, волны едва плескались, последние краски просторного заката еще вздрагивали в небе длинными и широкими лентами.