Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
Все же «гладиатор» помахал рукой:
– Эй, приказчик. Сальве!
Тряхнув волосами, юноша сделал вид, что не слышит, и, бросив в открытую дверь принесенную с собой амуницию, поспешил поскорее убраться, видимо, тяготясь столь неприличным знакомством.
– Ну, вот, – прокомментировал про себя молодой человек. – Играли, играли – и на тебе! Теперь нос воротит.
– Ешь! – второй слуга передал в клетку плетеную корзинку с едой.
Усевшись по-турецки, Радомир поплевал на руки и вполне искренне поблагодарил:
– А вот за это спасибо!
Благодарить, к слову сказать, было за что: узник наконец-то смог нормально поесть. Перекусил, заморил червячка жареной на вертеле рыбой – похоже, что форелью. К форели, на римский манер, прилагался неаппетитно пахнущий соус – гарум – из протухших рыбьих кишок. Подняв бронзовую соусницу, юноша брезгливо понюхал и скривился:
– Это пусть олигархи едят, а мы, простые шофера, уж как-нибудь обойдемся и без этих изысков. Хлеба бы лучше принесли… Ага, вот он – хлеб. Мягкий, пшеничный! А тут что? Мясо, что ли? Дичь какая-то… дрозд, что ли? Тьфу ты, пакость, пока съешь – об кости все зубы сломаешь.
Но, в общем, обедом молодой человек остался доволен, как и оружием – ему вернули собственный меч – Гром Победы! Господи… хоть что-то! Да с таким мечом…
А еще были доспехи, защищавшие лишь правую руку до самого плеча, и глухой, с забралом, шлем с высоким гребнем. Все это пришлось надеть, предварительно сняв тунику.
Пока «гладиатор» готовился, вокруг арены собиралась публика. Сначала, как водится, пришли те, кто похуже – музыканты, факельщики, господские клиенты и прочая шелупонь, а уж потом потянулись и самые важные гости, лично сопровождаемыми хозяином, вырядившимся по такому случаю в совсем уж древнюю и весьма претензионную одежку – белую, с красной каемочкой, тогу. Точно, мания величия у бедняги! Сенатором себя считает, что ли? Или – бери выше – цезарем? Впрочем, цезарь сейчас – одно лишь название, власти почти что и нет, вся власть у Флавия Аэция, знатного римского патриция и выдающегося полководца, германца по крови.
Гай Вириний Гетор шел, выпятив нижнюю губу – наверное, так ему казалось более представительным и мужественным, рядом с ним вышагивала дородная, и видно, сильная на руку, женщина лет сорока, с некрасивым вытянутым лицом, словно бы вырубленным из известняка, судя по всему – законная супруга графа. Толстые пальцы ее были усеяны сверкающими на солнце перстнями подолом подметала дорожную пыль дорогущая парчовая стола, поверх которой был накинут разрезной плащ, небесно-голубой, вышитый мелким речным жемчугом. Жирные губы хозяйки кривило от отвращения: то ли к гостям, то ли ко всему этому непотребному действу.
Впрочем, господин королевский граф был тот еще крендель и к супруге, похоже, относился индифферентно. Вот усадил, галантно приложился к ручке и тут же ускакал встречать гостей, которые как раз показались на дальней аллее, сопровождаемые давешним наглым привратником. Все нахальство этого молодца, словно по волшебству, куда-то пропало, и вообще – держался он подчеркнуто любезно и скромно. Благоговейно даже. А сопровождал – какого-то длинного и худого старика с обширной зияющей плешью да явившуюся вместе с ним худосочную молодую особу, одетую весьма вызывающе – в полупрозрачные, одна поверх другой – туники, верхняя – палевая, нижняя – пошловато-розовая с какими-то дурацкими рюшами. Наверное, особа сия чувствовала себя в подобном наряде неотразимой, однако до той же Памелы Андерсон ей было как до Пекина пешком. Сексуальности столь эротичное платье не прибавляло, скорее наоборот – вызывало стойкое отвращение – одни торчащие ребра чего стоили! Да еще противные прыщики-грудки.
Впрочем, кому что нравится – хозяин, судя по всему, был от гостьи в полном восторге. Упав на одно колено, целовал ручку:
– О, Меления, о, краса очей моих, поистине, это именно про тебя сказал когда-то Вергилий… ум-м… как же это? М-м-м… Забыл! Сраженный твоей красотою, забыл, о прелестная Меления. Проходите же, проходите… вот, на почетное место… Садись, садись, друг мой Прокл, наконец-то выпьем с тобой, как в старые добрые времена, когда я еще не был женат и… Впрочем, прошлое мы вспомним попозже. А сейчас… Разрешите вам всем представить! Я так хотел – и я сделал! Мунус – гладиаторский бой, кои раньше устраивали цезари, нынче – только для вас, моих любезных гостей! Итак, смотрите же на него, смотрите, пока солнце не скрылось за облаками, пока не зашло, пока…
Затейник граф был, надо признать – хорош! И как говорил – Демагог отдыхает! А голос, голос – прекрасный, хорошо поставленный, баритон – звучный, открытый. Не как некоторые – не говорят, а сопли жуют или перекатывают во рту камни.
Магический, чарующий голос всадника Вириния Гетора, его сенаторская тога и недюжинное, надо признать, обаяние самым волшебным образом действовали на всех гостей, в особенности же – на худяшку Мелению, узкое личико которой все же можно было бы назвать если и не красивым, то вполне симпатичным. Да и грудь, если присмотреться…
Впрочем, пялить глаза узнику долго не пришлось.
– Вот он идет! – поправив тогу, возопил вдруг Вириний, указывая рукой на виллу. – Рыжий германский зверь! Сама смерть! Ох, и знатная же будет битва!
Радомир закусил губу: из-за деревьев как раз показался здоровенный, голый по пояс, верзила, огненно-рыжий, с руками, словно оглобли, с круглым германским щитом с большим серебристым умбоном.
– Это сам Тор! – не уставал петь эпитеты граф. – Языческий бог смерти!
Тор, конечно, не был богом смерти, но слова Вириния Гетора звучали так убедительно, что можно было поверить во все, что угодно.
– Против него – гуннский богатырь Радомир! – хозяин не уставал расхваливать бойцов, – Житель далекой северной чащи! Сейчас, любезнейшие мои господа, два дикаря будут биться для вас! И ставка в этой борьбе – жизнь!
– А как же Сенека, Тертуллиан, Августин? – неожиданно запротестовал лысый. – Они вовсе не зря осуждали гладиаторские игры, и сама мать святая церковь…
– Так у меня не игры, уважаемый господин Валерий, – повернув голову, Вириний обаятельно улыбнулся. – Просто кому-то из своих пленников я хочу подарить жизнь. И свободу! А так бы я казнил всех – ведь это враги!
– И к врагам нужно быть милосердным.
– Так это разве не милосердие? – королевский граф довольно опустился на ложе. – Один из них останется жив и свободен!
Лысый махнул рукой:
– Сдаюсь, сдаюсь, господин Гетор. С тобой трудно спорить!
– Так и я не заядлый спорщик, – Вириний не сводил взгляда с гостьи. – Просто привык говорить что есть.
Итак, господа, – он обернулся к клиентам. – Может быть, кто-нибудь хочет сделать ставки? Их примет мой мажордом, прошу, не стесняйтесь.
– Ставлю денарий на рыжего!
– Два денария!
– Три!
– Вот три золотых, – обворожительно улыбаясь, протянула ладонь Меления. – Я поставлю их на того, кто в клетке… как его зовут?
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
