Он кивнул на мою испачканную футболку. Начал творить магию, но я жестом остановила его. Провела правой рукой над тканью, и засохшая кровь, которую невозможно было бы ничем отстирать, испарилась.
Мы перешли Дрейтон-стрит, миновали парк Форсайт, возле центральной дорожки которого возвышался монумент Конфедерации с четырьмя восставшими ангелами. Темнело. Семьи с детьми уже разбрелись по домам. Я не сомневалась, что скоро им на смену появятся торговцы наркотиками и воры – изгои туристических брошюр и буклетов. Мы добрались до Парк-авеню, с другой стороны парка, и я взглянула на памятник в честь воевавших в Американо-испанской войне. Я застыла как вкопанная, уставившись на лицо солдата, обращенное на юг. Я миллион раз здесь бывала, но лишь сегодня, в закатных лучах солнца, заметила потрясающее сходство с Джексоном. Страсть нахлынула на меня, будто океанский прилив, усиливая злость на Питера и чувство вины за то, что я сыграла свою роль в разрушении планов Мэйзи на счастливое замужество. Искушение сбежать из города с Джексоном было велико, но я понимала, что, если я рискну, мы с Джексоном об этом пожалеем.
– Что с тобой, Мерси? – спросил Коннор.
Пожав плечами, я молча зашагала вперед. Коннор догнал меня. Мы свернули налево, на Бернард-стрит, и очутились на Даффи. Быстрее, чем мне бы хотелось, мы оказались у цели. После убийства здесь царила мрачная атмосфера. Вероятно, дом Джинни так и останется музеем жизни и смерти Вирджинии Фрэнсис Тейлор.
Я знала, что последнее время Айрис и Коннор часто тут бывали, разбирая скудное земное имущество Джинни и составляя обширный каталог магических предметов. Я едва не спросила дядю, не нашел ли он что-нибудь интересное, но Коннор меня опередил..
– Не бойся, – произнес он, распахивая дверь.
В прихожей было подозрительно тихо, и я поняла, что Коннор вытащил батарейку из часов Джинни. Хорошо, что ужасающее тиканье не оглашало дом. Я прислушалась к своим ведьмовским чувствам, пытаясь увидеть тайное, незримое для обычных глаз.
Коннор сразу меня раскусил.
– Внизу ничего нет, – сказал он. – Все секреты Джинни находятся наверху.
И мой дядя медленно потащился на второй этаж.
Меня охватило беспокойство. Джинни никогда не позволяла мне подниматься наверх. Я крайне осторожно поставила ногу на первую ступеньку, будто ожидала наткнуться на мину. Но дерево приняло мой вес без возражений. Следующая ступень манила меня. Каждый шаг для меня был настоящим возмездием старухе, которая хорошенько постаралась для того, чтобы отделить меня от родных, как паршивую овцу в стаде.
Дверь в конце коридора оказалась приоткрыта. Я чувствовала, что это и есть комната Джинни, и вошла внутрь. Провела руками по туалетному столику, кровати, тумбочке, пытаясь нащупать хоть какие-то вибрации. Но чувствовала лишь отсутствие Джинни. Приободрившись, я включила свет и увидела снимки Мэйзи разного возраста. Одна из них изначально являлась нашей общей фотографией, но Джинни разрезала ее пополам и закрасила то место, где находилась я. Я решила убедить себя в том, что не обижаюсь. Какая разница! Джинни уже нет. Хотя, если честно, было очень обидно.
Раздался голос Коннора, окликающего меня по имени. Я погасила свет и покинула спальню Джинни. Мой дядя застыл в дверях комнаты, отделанной в розовых девчачьих тонах. Наверняка это были владения Мэйзи – ее домик вне нашего дома. Коннор отодвинулся, пропуская меня внутрь. Целую стену занимал высокий шкаф, достающий до потолка. Полки ломились от современных и старинных книг. А еще я увидела ворох тетрадей. Открыв одну из них наугад, я обнаружила записи Мэйзи, сделанные от руки. Ясно, она конспектировала все, чему ее учила старая ведьма. Мысль о том, какое удовольствие доставляло Джинни общение с моей сестрой, ввела меня в ступор. Я вспомнила, как сидела в прихожей и тупо пялилась на голую стену, пока они колдовали. В итоге я жутко разозлилась. Швырнула тетрадь на стол и взяла наобум другую. Здесь у Мэйзи был уже более взрослый почерк. Я уставилась на сложные заклинания и совершенно непонятные диаграммы. Геометрические фигуры были способны опровергнуть самые буйные фантазии евклидовой геометрии, а некоторые странные символы походили на астрологические. Я положила конспекты обратно, но вдруг кинула на пол, сгоряча.
Коннор непринужденно присел на край кровати Мэйзи и махнул рукой. Стоящий у платяного шкафа стул подвинулся ко мне.
– Устраивайся поудобней, Мерси, – нервно пробормотал он. Я согласилась безо всяких возражений.
– Джинни прятала от тебя магические книги, напичканные заклинаниями. А я никогда не желал ничего скрывать от тебя. Честно. Но пока власть была у Джинни, никто не осмеливался с ней спорить, даже Мэйзи. Теперь, когда Джинни нет, я рад, что семейства поддержали решение о том, что тебя необходимо учить. Нельзя тебе оставаться во тьме. Скажи мне, Мерси, ты веришь хоть чему-то из того, что я тут болтаю?
Желание услышать мой утвердительный ответ высветилось в моем сознании, как неоновая вывеска ломбарда, и моментально наэлектризовало воздух.
– Наверное, верю, – произнесла я, недоумевая, почему это столь важно для Коннора.
Он устало улыбнулся и вздохнул.
– Я в жизни много ошибок делал, Мерси. И насчет тебя – точно, но и других оплошностей с лихвой накопилось.
Он умолк, но наконец решился.
– Я женился на твоей тете Айрис по воле моих родителей. Я никогда ее не любил.
Он пытливо посмотрел на меня, ожидая реакции. Я не выдала своих чувств, но в глубине души почувствовала себя преданной – и за себя, и за Айрис. То, что он смог всех нас провести, заставило мою кровь вскипеть.
– Мои родители гордились тем, что меня выбрала женщина Тейлоров, – продолжал Коннор спустя пару секунд. – Я женился и сразу повысил свой статус. Айрис была прекрасна, богата и очень могущественна – совсем не то, что я. А еще она меня любила. Я думал, этого будет достаточно.
Он встал с кровати и принялся расхаживать по маленькой комнатке – чересчур тесной для его массивного тела.
– Твоя тетя Эллен в ту пору была подростком. А твоя мать – рыжей девчонкой, худой, как щепка, и своенравной, как…
Он взглянул на меня.
– Даже не знаю, как кто.
Он опять присел на кровать.
– Ты знаешь, что я и Айрис жили далеко от Саванны почти десять лет. Мы часто приезжали, но я никогда не общался близко с ее родственниками. А после того как у Айрис случился очередной выкидыш, старшее поколение настояло, чтобы мы вернулись в Саванну. Айрис едва не умерла, когда мы в последний раз попытались завести ребенка, и дедушки с бабушками решили, что лучше ей быть здесь. У них была сила, а у Айрис деньги, а моим мнением никто не интересовался.
Он принялся разглаживать мягкое розовое покрывало.
– А твоя мама выросла, и получилось так, что она смыслила во многих делах гораздо лучше меня. Она поняла, что я чувствую себя… недоделанным. А в Саванне она была принята в клуб.
