— И впредь не надейтесь! Даже если вам удалось бы выйти из палаты и прожить еще тысячу лет, вы никогда не встретите другого такого, как Кандо Проска! Я в десятилетнем возрасте впервые обнаружил, что могу причинить вред усилием воли. В тот день убил одного мальчишку. Осознав, что сделал и на что способен, я чуть не погиб. Но никто не поверил, что я это сделал.
Хотя глаза его были по-прежнему устремлены на Джо, он ее уже не видел.
— Больше я не пытался использовать свою силу и не связывался с псионикой, пока мне не стукнуло восемнадцать. Однажды вечером шел по одному из опасных кварталов нашего прекрасного города, и молодой человек приблизительно моего возраста ткнул мне в лицо бластер, требуя денег. — Он помолчал с улыбкой. — Я убил его. Очень просто: только пожелал ему смерти, и он упал на тротуар.
Я сразу стал другим человеком! — продолжал убийца, вновь сфокусировав взгляд на Джо. Он с большим удовольствием рассказывал свою историю — никто не знал, что он распоряжается жизнью и смертью каждого по своему усмотрению. Никогда не имел возможности в полном блеске предстать перед публикой, страстно жаждя восторженных, в ужасе замерших слушателей. — Начал экспериментировать с отбросами общества — наркоманами, накачавшимися земмеларом, алкоголиками, воришками, бродягами, которых никто не станет искать. Не понимал тогда своей силы — до сих пор не понимаю, — но выяснил, на что способен. Могу ненадолго лишить человека сознания, могу убить на месте. Или, — снова пауза, снова улыбка, — отправить в вечный лимб, не только с полной деафферентацией, как принято говорить, но и с полной деэфферентацией. Ни один нервный импульс не проникает в сознание и не выходит из него. Хуже не придумаешь. Вы только что попробовали — прикиньте, надолго ли в таких обстоятельствах сохраните рассудок.
Маленький человечек принялся расхаживать по палате.
— Я тратил время на адски скучную канцелярскую работу, ища способ зарабатывать своим особым талантом. Терпение вознаградилось, когда выяснилось, что я могу помочь Элсону де Блуазу, разобравшись с одной надоедливой личностью в городе под названием Данцер. Если вы местная, то слышали его имя — Финч-младший.
Если бы Проска в тот миг наблюдал за Джо, понял бы, что задел чрезвычайно чувствительный нерв. Она закрыла глаза и закусила нижнюю губу. Весь страх сразу схлынул, вместо него пришло тупое хладнокровие. Только в сердцевине ледяного холода горел маленький огонек, который разгорался все ярче, все жарче. Предчувствие неизбежного взрыва вернулось, нестерпимо усиливаясь.
— Слышала, — умудрилась она прошептать после легкого колебания. — Хотя думала, будто его убили ванеки.
— Ох, правда! — рассмеялся Проска. — Сами признались в убийстве, а ванеки никогда не лгут. По-моему, история вам понравится. Этот самый Финч реально угрожал политической карьере де Блуаза. Мы с последним пришли к соглашению: в ответ на определенные финансовые обязательства с его стороны я убираю Финча со сцены. В тот же вечер отправился в Данцер, дождался, пока он выйдет с пирушки, направил его в переулок. Он выпил, но даже в алкогольном тумане оказывал более сильное сопротивление, чем все прежние экспериментальные объекты, вместе взятые. Впрочем, я победил — как всегда. Оставил его в виде слюнявого овоща, жертвы очень тяжелого приступа белой горячки. И тут наступил поворотный момент в моей жизни.
Джо умирала, почти слепла от ярости, но была абсолютно бессильна. Голос прозвучал еле слышно, как всхлип:
— А как же нож… кинжал ванеков?
— Ах!.. — вздохнул коротышка, слишком увлеченный собственным рассказом, не замечая искаженного лица слушательницы. — Последний идеальный штрих. Видно, кто-то из ванекских дружков Финча наткнулся на него в переулке, догадался каким-то манером, что с ним было сделано, — интуиция у них гораздо глубже, чем у чистых землян. Нож в сердце — подарок истинного друга тому, кого я отправляю в лимб. Смерть Финча была очень кстати для де Блуаза — его закон прошел под громкие фанфары, политическое будущее было обеспечено. Он несколько осложнил мне дело, поверив, будто ванеки покончили с Финчем, но я ему позволил лично познакомиться с грандиозным масштабом моего таланта, после чего он сразу стал очень сговорчивым. В качестве гарантии я приберег доказательство его прямой причастности к убийству Финча, которое мигом отправится в федеральный Комитет по этике, если со мной случится что-нибудь подозрительное. В итоге благодаря нашему договору живу нынче очень приятной жизнью.
Маленький человечек придвинулся так, что лицо его оказалось всего в нескольких дюймах от Джо.
— Ну, довольно рассказов. Если еще кто-то об этом узнает, моя власть над де Блуазом ослабнет. Поэтому приступаю к прискорбному долгу — позабочусь, чтоб вы со своим приятелем-детективом больше ничего не узнали.
Палата затуманилась, но не исчезла. На сей раз Джо приготовилась встретить удар, цепляясь за реальность каждой фиброй мозга. Разум и сознание разжигало чудесное идеальное топливо — ненависть.
Голос Проски слышался как бы издалека.
— Неплохо сопротивляешься, — с удивленной усмешкой заметил он. — Последним, кто доставил мне столько трудов, был как раз тот самый Финч.
— Наверно, — услышала свой ответ Джо, — это семейное.
— Не понял, — озадаченно пробормотал убийца, и давление на ее рассудок чуть заметно ослабло.
— Финн-младший был моим отцом! — завопила она.
От безумного вопля сдетонировала тикавшая в душе эмоциональная бомба, и вся сила взрыва направилась в псионический туннель, который Проска открыл между ними. Чудовищное потрясение, горе, злость, тайная жалость к себе, которые накапливались в сердце Джо после смерти отца, наконец нашли выход. К ним добавился свежий гнев и ярость после хладнокровного рассказа жуткого коротышки о том, как он одним жестоким ударом лишил отца разума.
Проска попятился, закрыл глаза ладонями, разинул рот, из которого не вышло ни звука, и рухнул навзничь на пол, лишившись сознания.
Джо вдруг снова ощутила собственное тело. Руки, ноги, туловище вновь свои, только ноги не держат. Колени подогнулись, она упала. Сознание начало таять, но, прежде чем совсем угасло, в глаза бросилась голова в капюшоне, синеватое лицо, заглянувшее в дверь и пристально оглядевшее палату.
Когда Джо опять открыла глаза, над ней склонялась ночная сестра. Она не сразу сориентировалась, потом взглянула на пол, где в последний раз видела Проску. Маленький человечек исчез. И ее бластер тоже.
— Где он? — спросила она, приподнявшись и садясь в кровати.
— Кто?
— Мужчина, который лежал вон там на полу! Сестра улыбнулась:
— Боюсь, вы, наверно, немножечко перетрудились, моя дорогая. Лучше бы о себе позаботились. Полночи провалялись бы тут, если бы мистер Изли не позвонил.
— Ларри! — воскликнула она, вскочив на ноги. Ларри Изли тихо лежал в постели, сложив на груди руки, с усталой улыбкой.
— Привет, Джо, — шепнул он.
