– Еще раз притворишься, что отключился, – заявил Мэнни Левин, – и я засуну эту штуковину в твою волосатую задницу.
Курц сделал усилие, чтобы не закрыть глаза.
– Ты догадываешься, долбаный козел, почему ты еще жив?
Курц и в лучшие времена ненавидел риторические вопросы, а сейчас ситуацию никак нельзя было назвать хорошей.
– Ты жив потому, что в нашей семье к мертвым относятся с уважением, – продолжал Левин. – И ты, перед тем как я размозжу тебе башку, мать твою, отведешь меня к моему брату, чтобы я смог похоронить его по-человечески. – Взведя курок «рюгера», он прицелился в обнаженные гениталии Курца. – Но я не вижу никаких причин сохранять тебя до тех пор в целости. Пожалуй, начнем вот с этого, козел.
– Летчворт, – с трудом выдавил Курц.
Даже если бы на нем не было кандалов, в настоящий момент он все равно не смог бы броситься на Левина. Его руки и ноги до сих пор била неудержимая дрожь. Ему нужно время, чтобы прийти в себя.
– Что?
– Парк Летчворт, – задыхаясь, вымолвил Курц. – Я закопал Сэмми неподалеку от Летчворта.
– Где, педераст?
Мэнни Левин был так взбешен, что все его карликовое тело тряслось. Длинный стальной ствол прыгал вверх и вниз, но дуло оставалось направленным на цель… на цели.
Курц покачал головой. Прежде чем Мэнни решил нажать на спусковой крючок, он успел выговорить:
– На окраине парка… рядом с шоссе номер двадцать… к югу от центра «Перри»… в зарослях… должен показать тебе сам.
До Летчворта от Локпорта больше шестидесяти пяти миль. Это даст ему время восстановить контроль над своим телом, прояснить голову.
Мэнни Левин громко заскрежетал зубами. Его трясло от злости; указательный палец на спусковом крючке напрягся. В конце концов он поставил огромный «рюгер» на предохранитель и ударил Курца по голове длинным стволом – один раз, два, три раза.
Курц почувствовал, что у него содран клок кожи. Соленая кровь затекла в глаза, брызнула на пластиковую подстилку. «Хорошо. Ничего серьезного. Вероятно, на вид кажется гораздо страшнее, чем есть на самом деле. Будем надеяться, на какое-то время это его удовлетворит».
Захлопнув багажник, Левин развернулся и поехал назад. Окровавленного Курца снова затрясло в багажнике.
ГЛАВА 43
Курц мог судить о ходе времени лишь по чуть утихшей боли и по вернувшимся зачаткам способностей управлять мышцами; но, наверное, прошло не меньше часа, прежде чем большая машина остановилась. Багажник открылся, и Курц полной грудью вдохнул холодный ночной воздух, хотя всю дорогу его бил озноб.
– Отлично, – сказал Мэнни Левин, – мы сейчас находимся к югу от центра «Перри». Здесь полно местных шоссе и грунтовых дорог. Куда ехать дальше, мать твою?
– Я должен сидеть рядом с тобой и давать указания, – сказал Курц.
Карлик расхохотался. У него были маленькие пожелтевшие зубы.
– И не мечтай, долбаный Гудини.[14]
– Ты же хочешь похоронить своего брата по-человечески.
– Хочу, – согласился Левин. – Но это дело номер два. А дело номер один состоит в том, чтобы прикончить тебя, козла, и никакие сантименты не помешают мне довести его до конца. Куда ехать дальше?
Курц ответил не сразу, пытаясь размять руки. В пути он успел выяснить, что наручники и кандалы на ногах прикованы друг к другу и еще к чему-то неподвижному у него за спиной.
– Время истекло, – сказал Мэнни Левин.
Он наклонился, держа в руке «тейзер». Из маленького мерзкого шокового пистолета торчали электроды, отстоящие друг от друга на три дюйма. Прижав эти металлические кнопки по обе стороны от правого уха Курца, Левин на мгновение нажал на курок.
Курц вскрикнул. Не смог сдержаться. У него перед глазами, и без того застланными кровавой пеленой, вспыхнул яркий оранжевый свет, потускневший до зловещего багрянца и погасший на несколько секунд. Когда к Курцу снова вернулась способность видеть и думать, он разглядел над собой ухмыляющееся лицо Левина.
– Полмили после развилки на шоссе номер 93, – выдохнул Курц. – Грунтовая дорога, вымощенная щебнем. Сверни на нее на запад в лес и езжай до тех пор, пока она не закончится.
Нагнувшись, Левин приставил электроды к гениталиям Курца и снова дал разряд. Крик Курца звучал еще долго после того, как Левин захлопнул багажник и поехал дальше.
Левин резко раскрыл багажник. В тусклом красном свете габаритных огней кружились снежинки.
– Ты готов вести меня на место? – спросил карлик.
Курц осторожно кивнул. Даже малейшее движение причиняло боль, но он хотел притвориться, что ему гораздо хуже, чем он чувствовал себя на самом деле.
– Помоги мне вылезти, – прохрипел Курц.
Это был план А. Если ему предстоит вести Левина, тому придется отцепить его от скобы за спиной и снять кандалы с ног. Возможно, при этом злобный карлик подойдет к нему слишком близко, и он сможет на него броситься. План был никудышный, но пока что ничего лучшего Курц придумать не мог.
– Ну конечно, конечно, – голос Левина прозвучал чуть ли не ласково.
Нагнувшись, он приставил «тейзер» Курцу к руке.
Лопнувшие лампы. Темнота.
Курц лежал на боку на замерзшей земле. Заморгав, он открыл здоровый глаз, пытаясь определить, сколько времени пробыл без сознания. По-видимому, недолго.
Судя по всему, Левин, оглушив его, вытащил из багажника, – не слишком аккуратно, подумал Курц, нащупав языком сломанный зуб, – и надел оковы по-новому. Теперь у Курца руки были скованы впереди. Вообще-то это должно было бы стать хорошим известием, но только наручники были прикованы к кандалам на щиколотках на тюремный манер, и длинная цепь из прочных стальных звеньев, футов пятнадцать, отходила до кожаной петли в руке Левина.
На Левине были шерстяная шапочка с наушниками, неуклюжий пуховик, набитый гусиным пером, рюкзак за спиной и на голове мощная шахтерская лампа с питанием от батарейки. На обычном человеке такое сочетание смотрелось бы нелепо; на этом недомерке оно выглядело непристойно. Возможно, юмористический эффект подавлялся «тейзером» в левой руке, стальной цепью в правой или засунутым за пояс огромным «рюгером».
– Вставай, – приказал Левин.
Он прикоснулся «тейзером» к стальному поводку. Курц судорожно дернулся и едва не наделал в штаны.
Убрав шоковый пистолет в карман куртки, Левин направил на Курца «рюгер». Тот медленно, превозмогая боль, поднялся, сначала на колени, затем встал на ноги. Шатаясь, Курц думал о том, что можно броситься на Левина, но этот «бросок» будет представлять собой десять шагов, пройденных нетвердой спотыкающейся походкой, а тем временем карлик станет разряжать в него барабан «рюгера».
