Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
И он принял единственно правильное и логичное, на его взгляд, решение: перевел дефолтные свопы на отдельный счет. Жаждавшие вернуть свои деньги инвесторы, среди которых был и Gotham Capital, первым поддержавший фонд, узнали об этом решении из лаконичного письма: Бэрри заморозил примерно 50–55 % их денег. За этим письмом последовал квартальный отчет, который, по замыслу Бэрри, должен был немного поднять всем настроение. Но таким уж он уродился: ему было наплевать на то, что о нем думают окружающие. И по-другому он, похоже, не умел. Его письмо больше смахивало не на извинение, а на агрессивный наскок. «Сейчас я с еще большим оптимизмом смотрю на будущее портфеля, и это не имеет отношения к акциям» – так оно начиналось. Далее Бэрри объяснял, что открыл позицию на рынке, которой должны завидовать все инвестиционные менеджеры. Он сделал ставку не на «жилищный Армагеддон» (хотя и подозревал его приближение), а на «худшие 5 % кредитов, выданных в 2005 году». Инвесторы должны радоваться. Судя по тону письма, Бэрри считал, что поставил мир на колени, хотя, по идее, должен был чувствовать, что это мир поставил на колени его. Один из крупнейших нью-йоркских инвесторов отправил ему электронное сообщение: «Я бы поостерегся жонглировать фразами вроде “Мы заняли короткую позицию в портфеле ипотечных бумаг, что сделал бы каждый, если бы понимал существующую ситуацию” и “Рано или поздно кому-то из крупнейших фондов придется реально проштудировать проспект эмиссии”». Один из двух его преданных друзей по переписке заметил: «Никто, за исключением северокорейского диктатора Ким Чен Ира, не написал бы подобное письмо при убытках в 17 %».
Партнеры из Gotham Capital стали угрожать ему судебным иском. Вскоре к ним присоединились и остальные. Правда, руководители Gotham отличились: они вылетели из Нью-Йорка в Сан-Хосе и попытались угрозами заставить Бэрри вернуть им вложенные $100 млн. В январе 2006 года глава Gotham Джоэль Гринблатт появился на телевидении с рекламой своей новой книги. Когда его попросили назвать наиболее успешных «стоимостных инвесторов», он принялся расхваливать редкий талант по имени Майк Бэрри. Спустя 10 месяцев Гринблатт вместе с партнером Джоном Петри проделал 3000 миль, чтобы обозвать Бэрри лжецом и заставить отказаться от сделки, которую тот считал самым удачным решением за всю свою карьеру. «Если и был какой-то момент в жизни, который мне бы хотелось вычеркнуть, так это вот этот, – вспоминает Бэрри. – Джоэль был мне как крестный отец, партнер в моей фирме, человек, который меня “открыл” и первым поддержал. Я уважал его, преклонялся перед ним». Сейчас, когда Гринблатт убеждал его в том, что ни один судья не поддержит решение о переводе на отдельный счет явно ликвидных бумаг, все чувства, питаемые Бэрри к этому человеку, испарились. Когда Гринблатт попросил список низкокачественных ипотечных облигаций, на понижение которых играл Бэрри, тот отказал ему. Гринблатт видел ситуацию так: он дал этому парню $100 млн, а он не желает не только их возвращать, но даже говорить с ним.
В чем-то Гринблатт был прав. Переводить на отдельный счет несомненно ликвидные инвестиции было не принято. Майкл Бэрри мог бы ликвидировать свою ставку против рынка низкокачественных ипотечных облигаций по не очень высокой цене. Немалое число инвесторов полагало, что Майк Бэрри просто не хочет мириться с рынком: он принял неверное решение и не желает признавать убыток. Но в глазах Бэрри мнение рынка было мошенническим, а Джоэль Гринблатт не ведал, о чем говорил. «Было совершенно очевидно, что они до сих пор не понимают сути позиции в дефолтных свопах», – говорит он.
Бэрри прекрасно знал, что многие из тех, кто доверил ему деньги, теперь его ненавидели. Поэтому ему пришлось: а) закрыться в своем офисе и еще чаще и громче, чем обычно, кричать: «Отвалите!»; б) научиться презирать собственных инвесторов; в) пытаться разъяснять им свои действия, хотя те не желали его слушать. «Я бы посоветовал вам меньше говорить и больше слушать, – писал его юрист Стив Друскин в конце октября 2006 года. – Они затевают против вас судебный процесс».
«Это было интересно, – говорит Кип Обертинг, который свел Бэрри с другим крупным инвестором, компанией White Mountains. – Ведь он четко разъяснял свои действия. К тому же заработал для инвесторов кучу денег. Казалось, люди не отвернутся от него». Они не только отвернулись, но побежали от него со всех ног. Они его ненавидели. «Не понимаю, почему люди не видят, что я не желаю им плохого», – расстраивался Майкл Бэрри. Поздно вечером 29 декабря он в одиночестве сидел в своем кабинете и писал электронное сообщение жене: «Все это так меня угнетает; мне бы хотелось пойти домой, но сейчас я дико зол и подавлен».
В январе 2007 года, как раз перед поездкой Стива Айсмана и Чарли Ледли в Лас-Вегас, Майкл Бэрри принялся составлять отчет, объяснявший инвесторам, почему, несмотря на 10 %-ный рост индекса S&P, он потерял 18,4 %. Тот, кто инвестировал в его фонд с самого начала, получил за прошедшие шесть лет прибыль в размере 186 % по сравнению с 10,13 % по индексу S&P 500. Однако долгосрочный успех Бэрри больше никого не убеждал. Его оценивали по результатам за месяц. «За последний год мои показатели были ниже показателей коллег и друзей на 30–40 процентных пунктов, – писал он. – Инвестиционный менеджер не может без всяких последствий из никого превратиться в человека, которого сперва все дружно превозносят, а потом так же дружно поливают грязью». И таким последствием стала твердая уверенность в своей правоте и ошибочности мнения финансового рынка. «Я всегда считал, что благодаря упорному труду один талантливый аналитик в состоянии охватить значительную часть инвестиционного ландшафта, и это убеждение остается неизменным».
После этого Бэрри вновь обратился к своим дефолтным свопам: все существенные факты указывали на успешный исход. Всего за два последних месяца обанкротились три крупных ипотечных кредитора… По прогнозам Центра ответственного кредитования (Center for Responsible Lending), в 2007 году 2,2 млн заемщиков потеряют свои дома, а каждый пятый получатель ипотечного кредита, выданного в 2005 году, объявит дефолт.
Майкл Бэрри как нельзя лучше подходил на роль злодея с Уолл-стрит. Его квартальные отчеты, которые он считал конфиденциальными, постоянно просачивались в прессу. В одном из специализированных журналов появилась мерзкая статья, автор которой утверждал, что, переведя инвестиции на отдельный счет, Бэрри повел себя неэтично. Бэрри был уверен: статью заказал один из его инвесторов. «Майк вовсе не был параноиком, – заявил нью-йоркский инвестор, наблюдавший за действиями прочих нью-йоркских инвесторов Scion Capital. – На него просто спустили всех собак. Представляя Бэрри Плохишом, его превращали в этакого жадного социопата, который хочет заграбастать все деньги. К тому же он всегда мог снова стать невропатологом. Это первое, к чему каждый норовил прицепиться: Майк был врачом». До Бэрри стали доходить странные слухи. Он будто бы бросил жену и пустился в бега. Он будто бы перебрался в Южную Америку. «В последнее время я веду на удивление бурную жизнь», – сообщал он одному своему приятелю по переписке.
Учитывая происходящее в последнее время, я решил переговорить со многими нашими инвесторами – впервые за всю историю фонда. То, что я услышал, выбило меня из колеи. Складывается впечатление, что инвесторы просматривали мои письма по диагонали, а многие верили не анализу и фактам, а слухам и сплетням. Говорят, что я создал фонд прямых инвестиций, пытался приобрести венесуэльскую золотодобывающую компанию, создал независимый хедж-фонд Milton’s Opus, развелся, обанкротился, никогда не раскрывал информацию по сделкам с деривативами, взял в долг $8 млрд, два последних года жил в Азии, обозвал всех на Уолл-стрит идиотами, перекачал весь капитал на свой личный счет и превратил Scion в очередной Amaranth[19]. И все это чистая правда.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
