Это упражнение попрошу вас выполнять в два захода. В первой части я предлагаю обратить внимание на мир звуков, в котором вы живете. Во второй – расширить границы этого мира.
Вам понадобится полный час времени. Это упражнение стоит выполнять у себя дома. Запланируйте и явитесь на «звуковое» писательское свидание.
Для начала расположитесь поудобнее там, где находитесь. Замрите. Что вам слышно? Вокруг меня поют птицы, где-то вдалеке проезжает грузовик и вдруг резко сигналит. Еле слышно свистит ветер. Тарахтит холодильник… А какие звуки издает ваше непосредственное окружение? Какие из них вы позволяете себе слышать? На какие перестали обращать внимание? Отметьте абсолютно все.
А теперь выберите для себя музыку «экспансии», как я ее именую. Музыку, которая заставляет вас чувствовать себя больше и смелее. Для многих людей это музыка из фильма «Огненные колесницы»[51]. Я в этих целях часто использую альбом Тима Уитера «Зеленая греза», написанный в духе кельтского поиска приключений.
Включите музыку экспансии, усядьтесь писать и позвольте себе мечтать на бумаге. От вас требуется представить улучшенный вариант собственной жизни. Как бы выглядел ваш «идеал» в следующих областях:
Разделите час на части и уделите приблизительно по десять минут каждому пункту, представляя себе по очереди все эти «усовершенствованные» стороны жизни.
Глава 35
Мне бы хотелось писать, но…
Сегодня я беседовала по телефону с женщиной, которая когда-то была редактором детского журнала. Она говорила со мной, потому что хотела писать, но не писала.
– Так почему вы не пишете? – спросила я.
Раньше я видела ее статьи – живые, отлично написанные, и мне приходили ее депеши – живые и отлично написанные. Ей не хватало вовсе не таланта. Ей не хватало уверенности в своих силах.
– Я боюсь оказаться недостаточно оригинальной, – сказала она мне. – Боюсь, что мои идеи банальны, а я об этом даже не догадываюсь. Боюсь вложить много сил, а потом услышать: «Это уже было».
– Стойте-стойте, – оборвала ее я. – Все уже было сказано до вас. Не беспокойтесь о том, чтобы сказать что-то новое. «Нового» не существует. Беспокойтесь лучше о том, чтобы сказать что-то по-человечески.
Я попросила ее подумать, всегда ли она сама требует, чтобы все, что она читает, было новым.
– Ну, если так подумать, вообще-то нет, – ответила она.
– Когда пишешь, важно не «новое», – напомнила я. – Важно писать по-человечески.
– Что значит по-человечески?
– Значит писать о том, что вас по-настоящему, по-человечески увлекает.
– Меня увлекают животные, я собрала уже несколько сотен историй о них, и хотела бы писать именно о них, но иногда мне кажется, что, наверное, никому, кроме меня, животные не интересны.
– Вы и правда в это верите?
– Ну, если вдуматься, то вообще-то нет. «О всех созданиях – больших и малых»[52]– вся о животных, и эта книга много кому нравится.
– То есть, получается, вы знаете, что выбрали хорошую тему, но все равно не пишете? Так почему же?
– Хм, наверное, я боюсь работать впустую. А вдруг я потрачу кучу времени, чтобы написать свои рассказы, а их никто не купит?
– Тогда вы все равно получите удовольствие от того, что их написали.
– Верно.
Кажется, мне не удалось ее убедить. Пожалуй, виной тому годы работы в книгоиздании, но, судя по всему, ей сложно было поверить, что писать можно ради удовольствия, а не ради конечного результата. Она так погрузилась в профессионализм, что даже и помыслить не могла о том, чтобы писать как любитель – от слова любить.
– Мне хочется, чтобы были какие-то гарантии, – продолжила она. – Опасаюсь выглядеть глупо.
Месяц назад я ужинала с одним адвокатом. Мы заговорили о работе, и я сказала ему, что многие свои произведения написала просто потому, что мне нравится писать.
– Погодите, – адвокат искренне удивился, – то есть, вы пишете все это на свой страх и риск, без финансовых гарантий?
Я никогда не думала, что писать из любви к искусству – значит писать на свой страх и риск. Мне всегда казалось, что самоуважение, которое получается в результате, более чем стоит времени и сил. И многое из того, что я писала просто так, потом продалось за кругленькую сумму.
– Вам нравится писать? – спросила я у своей собеседницы.
– Если только позволяю себе этим заняться – то да, очень нравится.
– Так зачем ждать, пока вам заплатят, чтобы заниматься любимым делом? Отделите одно от другого. Пишите ради любви, а потом беспокойтесь о том, кто вам за это заплатит.
– Пожалуй, можно было бы попробовать.
Конечно, можно. Многие из нас могли бы, если бы только дали себе на это позволение. К сожалению, многие из нас этого позволения не дают. Мы ждем, пока кто-то еще придет и поставит печать одобрения нам в паспорт. Нам хочется официального подтверждения, что мы «настоящие» писатели. А в действительности мы сами должны дать себе это одобрение и подтверждение.
Размышляя об издании, мы считаем, что тут как повезет. И не задумываемся о том, что дело здесь как раз в том, что везение в наших руках. И все-таки поразительное количество книг из списков бестселлеров впервые увидели свет благодаря чьей-то настойчивости и готовности публиковаться за свой счет. Одна из таких книг, недавний пример, – «Селестинские пророчества»[53]. И, помимо всяческих списков бестселлеров и «успеха несмотря ни на что», есть еще глубокое удовлетворение пусть и скромного, но вполне реального успеха, когда книга в голове превращается в книгу, которую можно подержать в руках.
