Книга Ведьма с зелеными глазами - Анна Данилова

Переводчика Хазырова я нашел в Переделкино, на его даче. По телефону я представился начинающим романистом, сказал, что хочу издаваться за рубежом и что ищу переводчиков для перевода моего романа на английский, немецкий и французский языки. И что друзья порекомендовали мне его как переводчика с немецкого.

День был солнечный, словно природа успокоилась немного, высушила свои слезы по погибшим молодым женщинам, на похоронах которых мне пришлось побывать в один и тот же день.

Дача Рената Бикбулатовича Хазырова находилась в хвойном лесу, и запах от прелой земли и сгнившей хвои поднимался горьковатый, терпкий.

Суховатый, с седым ежиком волос на голове, Хазыров встретил меня возле ворот, кивнул мне головой и жестом предложил войти.

Дача была двухэтажная, деревянная, старинной постройки, но довольно крепкая, с большой застекленной верандой.

– Чаю хотите? – спросил меня Хазыров, даже не оборачиваясь.

– Чаю? Да не хотелось бы вас беспокоить…

– Или, может, водки сразу?

– Не понял…

– Садитесь. – Он сел за круглый, покрытый гобеленовой зеленой скатертью стол.

Веранда пылала ярким оранжевым светом от льющихся в нее солнечных лучей. В дальнем конце ее, на полу, были рассыпаны красные яблоки.

– Да-да, – перехватил он мой взгляд. – У нас и яблоньки имеются там, за домом. Это моя мать еще сажала, очень давно… Мы за ними не ухаживаем, но они все равно упорно дают плоды, за что мы им весьма благодарны. Так что, водочки? Перцовки? Ну что вы так на меня смотрите, молодой человек?

Он наконец-то посмотрел мне в глаза. И взгляд у него был твердый, даже жесткий. Серые маленькие холодные глаза вонзились в мои.

– А я предупреждал ее, понимаете? Я, старый ишак, должен был убедить ее оставить это дело. Но она не поняла масштаба этого явления, этого открытия, которое она сделала. Вот ведь случай!!! И надо было ей туда отправиться и попробовать это жаркое! Что это – судьба?

Я слушал его и ничего не понимал.

– А я и вам скажу, молодой человек, оставьте все как есть. Ведь за ними до сих пор стоят люди. Их мало, и они сделаны из гнилого материала, но они есть и помогают друг другу. Их учение, их религия, если можно так выразиться, уже искажена, деформирована, извращена… Дмитрий Павлович, не надо играть в прятки. Я думаю, что у вас не так много времени, что сроки поджимают, начальство давит, ведь так? Никакой вы не писатель, вы – Азаров, следователь, который ведет дело об убийстве Эммочки. Мне звонил Качелин, он предупредил меня о вашем возможном приходе, поскольку он разговаривал с Катей. Его счастье, что он вообще не в курсе того, что произошло, и что за перевод мне предложили. Он просто познакомил нас с Эммой, и все! Нам не сразу удалось с ней встретиться, потому что я заболел. Но поскольку я трудоголик и к тому времени у меня не было работы, а деньги мне не помешали бы, я перезвонил Эммочке, и мы с ней договорились о встрече.

Она была чудо как хороша! Очень живая, жизнерадостная, эмоциональная, яркая… У нее глаза так блестели, когда она рассказала мне, откуда у нее эта папка, эти документы. Еще она объяснила мне, что обратилась за помощью именно ко мне, полагаясь исключительно на рекомендацию Сережи Качелина, моего друга. Она взяла с меня слово хранить молчание, и я молчал. До сегодняшнего дня. Быть может, я молчал бы и дальше, чтобы эта истории не полоснула ножом и тех, кто возьмется за это дело… К примеру, вас. Да, я понимаю… Вы думаете, что старик спятил. Нет, это все правда. Чудовищная правда.

Знаете, когда я взял в руки эту папку, меня затошнило. Физически я почувствовал себя очень плохо. Как это объяснить? Энергетика, понимаете? От этих пожелтевших страниц исходили волны самой смерти…

…Я вернулся в Москву только утром следующего дня. Ренат Бикбулатович постелил мне в гостиной на диване. Но перед этим мы с ним долго не могли заснуть. Много говорили. Выпили почти две бутылки водки, он угостил меня треугольными пирожками с мясом, приготовленными и привезенными на дачу его внучкой Русланой. Жена Хазырова отдыхала в Лазаревском, и о нем заботилось семейство сына.

Я до сих пор помню вкус этих татарских пирожков. И голос Хазырова узнаю из тысячи голосов. И дачу его в Переделкино найду с завязанными глазами.

– Вы не представляете себе, как помогли мне, – сказал я ему, когда мы прощались.

– Надо все сделать правильно, умно, понимаешь? И начни с Рима. Тебе надо найти эту женщину… Ну, мы с тобой уже обо всем поговорили.

Я должен был действовать официально, подписать необходимые запросы, документы, заручиться поддержкой московских коллег и подготовить сведения для передачи в Интерпол. Но на все это у меня ушла бы неделя, не меньше! Во-первых, мне надо было бы убедить свое руководство в правильности моих предположений, обосновать каждый пункт обвинения, представить доказательства и назвать имя главного свидетеля обвинения. Во-вторых, время, которое понадобилось бы при подготовке аргументов для обвинения, работало бы против нас, и мы могли бы упустить преступника.

Вот почему я решил действовать самостоятельно, на свой страх и риск, привлекая к делу своих проверенных и надежных коллег по работе, специалистов-компьютерщиков и просто друзей.

Я заперся в своем кабинете, где сосредоточенно, в тишине и покое, составил план действий. Под каждым пунктом у меня значился человек, который мог бы помочь мне в получении информации. Это были самые разные люди, даже знакомые знакомых и дальние родственники.

Тем людям, с кем работал постоянно и которые понимали меня с полуслова, я звонил, обращаясь за помощью. С другими встречался на нейтральной территории, чтобы обговорить условия.

Я обналичил практически все свои деньги, чтобы расплатиться с моими многочисленными помощниками за работу.

Мне важно было собрать достаточное количество информации, чтобы было чем подкрепить свое обвинение и, что не менее важно, чтобы после всего того, что я намерен был предпринять, меня самого не посадили за решетку за нарушение всех мыслимых и немыслимых правил и законов.

Был в моем плане один весьма важный пункт, который требовал моего визита к Кате Мертвой. И я отправился, предварительно договорившись с ней о встрече в кафе.