Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Способности к визуализации восприятия были очень важны для юного Люссейрана даже в таких, казалось бы, далеких от визуализации вещах, как освоение шрифта Брайля или учеба в школе на «отлично». Визуализация была важна также для его ориентации в реальном мире. Люссейран, описывая свои прогулки со зрячим другом Жаном, рассказывает, как однажды, когда они взбирались на холм в долине Сены, он смог сказать Жану: «Ты только посмотри! Мы уже на вершине. Сейчас, если солнце не светит тебе в глаза, ты увидишь изгиб реки!» Жан удивленно раскрыл глаза и крикнул: «Ты прав!»
Такие сценки повторялись неоднократно, в тысяче вариаций.
«Стоило кому-нибудь упомянуть о каком-то событии, как оно немедленно проецировалось на мой экран, бывший для меня чем-то вроде внутреннего холста. Сравнивая мой визуальный мир со своим, Жан находил, что его мир менее ярок и лишен многих красок. Это подчас злило его. “Когда я это слышу, – говорил он, – то мне становится непонятно, кто из нас слепой!”»
Эта сверхъестественная способность к визуализации и визуальному конструированию, прекрасная ориентация на местности, определение местонахождения скоплений людей и направления их движения, безошибочный выбор позиций для атаки и обороны (в сочетании с харизмой и безошибочным нюхом на предателей), – все это вместе сделало Люссейрана иконой французского Сопротивления.
К настоящему времени я прочел четыре книги воспоминаний, поразительно отличающихся друг от друга в описании визуальных переживаний слепых людей. Это Халл с его смиренным уходом в «глубинную слепоту»; Тореи с его принудительной визуализацией и тщательным конструированием внутреннего зрительного мира; Тенберкен с ее импульсивной, новаторской визуальной свободой в сочетании с замечательным даром синестезии; и Люссейран, который называет себя «визуальным слепым». Так что же такое, спрашивал я себя, типичный опыт слепого?
Деннис Шульман – клинический психолог и психоаналитик, читающий лекции по проблемам изучения Библии. Это приветливый коренастый и бородатый мужчина чуть старше пятидесяти лет, начавший терять зрение в подростковом возрасте, полностью ослепший к моменту поступления в колледж. Когда несколько лет назад мы с ним познакомились, он сказал, что его собственный опыт разительно отличается от опыта Халла.
«Сейчас, спустя тридцать пять лет после прихода слепоты, я продолжаю жить в визуальном мире. У меня хорошая зрительная память, и я легко представляю себе зрительные образы. Мою жену, которую я никогда не видел, я мыслю исключительно в зрительных образах, так же как и моих детей. Вижу я и себя, правда, в том виде, который могу помнить, – то есть вижу себя тринадцатилетним мальчиком, хоть и очень стараюсь немного состарить этот образ. Я часто читаю лекции. Мои записи сделаны шрифтом Брайля, но когда я произношу написанные слова, то вижу в уме обычный шрифт, – то есть для меня образы букв являются зрительными, а не тактильными».
Семидесятилетняя Арлин Гордон, бывший социальный работник, рассказывала мне, что у нее дела обстоят приблизительно так же. Она говорила: «Я была очень удивлена, читая книгу Халла. Его переживания совершенно не похожи на мои». Подобно Деннису, она считает себя преимущественно визуальной личностью. «У меня отличное чувство цвета, – говорила она. – И я сама подбираю себе одежду. Я думаю: «О, эта вещь подойдет к той или к этой!» – когда мне называют их цвет». И вправду, она была одета с большим вкусом и, видимо, очень гордилась своей внешностью.
У нее до сих пор сохранилось сильное зрительное воображение, продолжила она: «Если я вожу руками перед глазами, то я вижу свои руки. Я вижу их, несмотря на то что ослепла больше тридцати лет назад». Вероятно, движение рук немедленно переходит у нее в зрительный образ. Она призналась, что при длительном прослушивании аудиокниг у нее начинают болеть глаза. В такие моменты она ощущала, как звучащие слова превращаются в строчки печатного текста в «лежащей» перед ней обычной книге[72].
Слова Арлин напомнили мне об Эми, больной, которая оглохла от осложнений скарлатины в возрасте девяти лет. Эми так хорошо читала по губам, что, общаясь с ней, я иногда забывал, что она глухая. Однажды, забывшись, я отвернулся, и она тотчас резко сказала: «Я вас не слышу!»
– Вы хотите сказать, что не видите меня? – спросил я.
– Вы можете назвать это видением, – ответила она, – но я воспринимаю вашу речь так, как будто я ее слышу.
Эми, хотя и была совершенно глуха, конструировала звуки речи в своем сознании. Точно так же Деннис и Арлин говорили не только об усилении зрительного воображения после утраты зрения, но и о большей готовности к переводу словесной информации (или осязательной, двигательной, слуховой, обонятельной) в зрительный образ. В целом переживание ими собственной слепоты очень напоминает картину, описанную Тореи, хотя они и не упражняли свои способности систематически, как это делал он, и не пытались, подобно ему, воссоздать целостную картину мира.
Что происходит, когда зрительная кора перестает получать сигналы от зрительных рецепторов? Простой ответ заключается в том, что изолированная от внешнего мира зрительная кора становится сверхчувствительной к внутренним стимулам любого типа: к своей автономной активности; к сигналам из других областей головного мозга – слуховой, тактильной и речевой; кроме того, на зрительную кору начинают сильнее воздействовать мысли, воспоминания и эмоции.
Тореи в отличие от Халла занял очень активную позицию, желая сохранить свое зрительное воображение, попытался управлять им, как только с его обожженных глаз были сняты повязки, и это у него получилось. Возможно, потому, что он и прежде свободно владел своим зрительным воображением и привык пользоваться им по своему желанию. Тореи с детства был склонен к игре зрительного воображения, когда он мысленно представлял связные визуальные истории на основе тех киносценариев, которые давал ему читать отец. (У нас нет никаких сведений о детстве Халла, так как его дневник начинается с того времени, когда он был уже слеп.)
Тореи потребовались месяцы интенсивного самоанализа и волевых усилий для того, чтобы улучшить качество своего зрительного воображения, сделать его более прочным, стабильным, гибким, тогда как Люссейрану все это было дано с самого начала. Возможно, так произошло потому, что Люссейрану не было и восьми лет, когда он ослеп (Тореи потерял зрение в двадцать один год), и его юный мозг сумел с большей легкостью приспособиться к новым, радикально переменившимся обстоятельствам. Хотя способность к адаптации не проходит с юностью. Например, Арлин, которая ослепла, когда ей было за сорок, смогла весьма успешно приспособиться к потере зрения, развив в себе способность «видеть» свои руки, «видеть» слова при чтении вслух, создавать детальные зрительные образы на основе словесных описаний. Понятно, что адаптация Тореи была достигнута при помощи осознанной мотивации, воли и целеустремленности. Приспособление Люссейрана произошло в благоприятном для этого возрасте благодаря потрясающей физиологической предрасположенности. Приспособление к слепоте Арлин находится где-то посередине между ними, адаптация же Халла являет собой полнейшую загадку.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
