Вернувшись в шале, я обнаруживаю, что после своей бурной деятельности пришли дети, и теперь кажется, будто шале уменьшилось в размерах, и без того маленькое свободное пространство заполнилось влажными пальто и грязными ботинками. Мальчишки устраивают дуэль — Хенри хватает швабру, а Себастьян — веник. Размахивая своим оружием, они чуть не обезглавливают друг друга и едва не срывают безобразные занавески. Хотя я не сочла бы ни то ни другое настоящей катастрофой, тем не менее чувствую себя обязанной накричать на них и заставить успокоиться. Они не обращают на меня внимания. Ориол плачет, причем самым необыкновенным образом — своими горестными рыданиями и причитаниями она напоминает мне итальянскую мамашу, которой только что сообщили, будто ее первенец женился на городской шлюхе. Я спрашиваю ее, почему она плачет, и выясняется, что она чувствует себя обиженной, потому что ее не приняли в игру. Питер при этом по-прежнему читает газету, а позже я обнаруживаю, что он исчез. Дети сообщают мне, что он ушел в бар еще час назад.
Мы договариваемся, что Ориол будет принимать ванну первой, поскольку ей нужно больше времени, чтобы выбрать одежду для вечера. Удивительно, принимая во внимание тот факт, что я взяла не так уж много вещей, а у мальчиков с собой целый гардероб.
Ориол выходит из спальни в розовой вельветовой юбочке, оранжевом джемпере и разноцветных полосатых колготках. На джемпере вышито множество желтых маргариток. Несмотря на дисгармонию цвета, выглядит она божественно. Ориол будет хорошо выглядеть в любом ансамбле, она унаследовала это с нашей стороны.
— Что-то не видела этого джемпера прежде, — замечаю я.
— Мне его подарили Себастьян и Хенри.
Роуз время от времени так поступает: неожиданно покупает какой-нибудь подарок Ориол. Все конечно же видят в этом проявление великодушия Роуз, я же воспринимаю это как критику в свой адрес. Неужели она догадалась, что мне не хватит чистой одежды на неделю? Я растягиваю губы в улыбку.
— Тебе нравится твой отпуск, мамочка?
— Я предпочла бы какое-нибудь более солнечное место, — отвечаю я, не желая солгать и в то же время не желая испортить ей настроение, открыв свои подлинные мысли по поводу ежедневного кошмара.
— Как ты думаешь, именно это беспокоит папочку?
— Что ты хочешь сказать?
— Мне кажется, ему не очень нравится, хотя здесь есть бассейн и три ресторана.
Она в недоумении качает головой. Ориол явно не понимает, почему ее родители все усложняют. Впрочем, я тоже не понимаю. Меня тревожит, что маленький ребенок ощущает недовольство отца, хотя проводит не так уж много времени в обществе родителей. Пытаюсь проанализировать события. Итак, у нас состоялась небольшая перебранка по поводу помещения — я сочла его слишком тесным для указанной цены, Питер же нашел его вполне просторным. Наверное, его здорово стукнули по голове, и это будет не единственный удар, который он получит, если мне придется существовать в этих отвратительных условиях. Мы поспорили и по поводу еды, которая мне показалась невкусной и со множеством добавок, Питер же утверждал, будто она идеальна для детей. Мы поспорили даже по поводу погоды, хотя оба, конечно, согласились, что она плохая, но, с точки зрения Питера, было неразумно с моей стороны ожидать чего-то другого.
Я подумываю позвонить Джулии, своему секретарю-референту, и попросить ее перезвонить мне и сообщить, будто служебные дела требуют моего немедленного возвращения в Лондон. Безусловно, мне лучше уехать отсюда, подальше от Питера. Нет смысла оставаться здесь и позволять нашему взаимному раздражению разрастаться. Со вздохом я принимаю ситуацию, очень похожую на поражение.
Глава 30 ДЖОН
Пятница, 27 октября 2006 года
Крейга вообще нельзя назвать весельчаком, но сегодня вечером он особенно погружен в свои мысли, выглядит рассеянным, и его нисколько не интересуют даже самые смешные мои шутки — я вынужден сам себя развлекать. Мне, наверное, следует спросить, что у него на душе. Знаю, он поинтересовался бы у меня, окажись на моем месте, но я отбрасываю эту мысль, сочтя ее слишком чувствительной, и прикладываю максимум усилий, чтобы привести его в чувство своим собственным неподражаемым способом. Я высмеиваю его новые ботинки, говорю ему, что он ведет себя как скучный идиот, и показываю на парочку девиц у стойки бара, которые весь вечер строили мне глазки. Он ни на что не реагирует.
— Дружище, мы же можем поздороваться с ними просто из вежливости, — взмолился я, не сказав ему, что смогу и сам справиться с этим делом.
— Я им не интересен, — стонет он. — Разве мы не можем просто спокойно выпить?
Я уже собираюсь сказать: «Нет, определенно нет», но, поразмыслив минуту над его вопросом, я вдруг соглашаюсь, что спокойно выпить вдвоем — вполне подходящая идея. Она меня даже привлекает. Не уверен, что мне хотелось бы сегодня переспать с какой-нибудь из девиц.
О, черт, я же не хочу сказать, что мечтаю переспать с определенной особой? Вполне определенной и очень для меня важной? Какое несчастье! Чертова, чертова Конни! Как выбросить подобные мысли из головы? Первый раунд уже чуть не свел меня с ума.
— Хорошо, дружище, — соглашаюсь я. — Проведем спокойный вечер.
Он смотрит на меня с облегчением. Я направляюсь к стойке бара и покупаю выпивку, даже заказываю ему апельсиновый сок, который он попросил, и не пытаюсь подлить туда спиртное. Возвратившись к нашему столику, я замечаю, что, несмотря на то что Крейг повел себя как настоящая тряпка и не захотел даже попытаться соблазнить этих крошек у бара, он совершенно не выглядит подавленным или угнетенным. Он кажется рассеянным, да, но не проливает слезы в свой стакан с пивом, пожалуй даже, он выглядит оживленным и взволнованным.
— Что происходит? — спрашиваю я наконец.
— Ничего. — Крейг вспыхивает и выдает себя — что-то все-таки происходит. Держу пари, это какая-то бабенка. Если бы его беспокоила работа, он не стал бы скрывать от меня. Он не стесняется и готов уморить меня от скуки, рассказывая о школьных делах, а сейчас о чем-то умалчивает. Так что здесь, по-видимому, замешана дама. Будет неплохо, если он проболтается.
— Ты можешь рассказать мне. — Я улыбаюсь, желая, чтобы он доверился мне. — Кто она?
Он немного смягчился, поскольку чрезмерно доверчив и не может никого обидеть, даже такого никчемного ублюдка, как я.
— Пока еще она мне никто. Но я просто подумал, что существует крохотная возможность, что она сможет стать той особенной для меня, а пока я не хочу ничего тебе говорить.
— Ну, по правде говоря, дружище, тебе особенно и не о чем рассказать, не так ли? — Крейг сердито смотрит на меня, а я отхлебываю пиво и, не поддаваясь запугиванию, высказываю предположение: — О, я понял. Она замужем.
— Нет! — Он чуть не подавился апельсиновым соком от возмущения.
— Но она недоступна, правда?
— Да, в какой-то мере.
