Анжела пожала плечами и вышла из комнаты, сказав, что позаботится об обеде, а Лори, налив себе виски, передал его Эдмунду, а сам со стаканом в руке стал перед камином.
— Эдмунд пытается спросить, малышка, не возьмешься ли ты за эту роль.
Это был вопрос, которого Энн ждала с момента встречи с Полом, но задавать этот вопрос должен был он, иначе все это не имело никакого значения.
— Не думаю, что смогу.
— Конечно сможешь, если преодолеешь свою гордыню.
— У меня нет ни гордыни, ни гордости, — яростно запротестовала она. — Я этим сыта по горло.
— Тогда берись за эту роль.
Энн стала ходить взад-вперед по комнате, ее высокие каблуки оставляли на толстом ковре круглые вмятинки.
— У Бектора меня ничто не держит, — рассуждала она вслух, почти сама с собой. — Я знаю, он не станет препятствовать, если у меня появился шанс сыграть в пьесе на Вест-Энде. — Она остановилась перед камином и посмотрела сначала на отца, потом на Эдмунда. — Я возьму эту роль при одном условии. Если Пол сам попросит меня об этом.
— Он знает, что я хочу дать роль тебе, — проговорил постановщик. — Разве этого недостаточно?
— Он должен попросить меня, а не вы.
Эдмунд начал было говорить, но Лори замахал на него руками. Поняв его, маленький толстяк замолчал и, чтобы прикрыть паузу, поднял свой стакан и осушил его.
— Если твоя душа требует этого… что ж, ладно. А сейчас, извините, пойду позвоню Коре: предупрежу ее, что не поеду домой, чересчур много дел здесь.
Оставшись наедине с дочерью, Лори посмотрел на нее:
— Так ты хочешь, чтобы Пол валялся у тебя в ногах?
— Дело совсем не в этом, — твердо ответила она. — Я хочу, чтобы он признался, что был не прав.
— Хорошо. Не буду с тобой спорить. — Он пошел к двери. — Я скажу Эдмунду, чтобы немедленно позвонил ему.
Когда режиссер вернулся в гостиную, он ничего не сказал ни о каком телефонном звонке, а Энн решила не спрашивать его об этом. К обеду приехал Десмонд, и ей пришлось собрать все свои силы, чтобы скрыть волнение и выглядеть спокойной.
Они кончили десерт, и она разливала на боковом столике кофе, когда услышала в холле до боли знакомый мужской голос. Кофе выплеснулся из чашки, и она стала промокать пятно салфеткой, упорно не поднимая головы, чтобы не смотреть на вошедшего в комнату Пола.
Лори вскочил на ноги:
— Почему ты не сообщил нам, что приедешь сюда? Мы бы тебе оставили обед.
— Спасибо, у меня нет времени. Я заехал по пути в аэропорт.
— Аэропорт? — повторил, как эхо, Эдмунд. — Ты ничего не сказал, когда мы с тобой беседовали раньше.
Пол ничего не ответил. Энн поставила на стол чашку Десмонда и подошла с другой стороны к его стулу. Анжела наклонилась вперед и взмахнула рукой:
— Если не хотите есть, то хоть выпейте что-нибудь. Энн, налей Полу кофе.
Энн скованно повернулась к нему спиной и стала наливать. Чашка угрожающе дребезжала на блюдце, выдавая ее волнение, когда она ставила ее перед ним на стол. Он поднял глаза, но встречаться с ней взглядом не стал, а она так же скованно вернулась на свое место.
Все молчали. Пол вынул сигарету и закурил. Прыгающее пламя спички бросило тень ему на лицо. Одет он был в темный дорожный костюм, который Энн видела раньше, на запястье у него были золотые часы, на которые он все время поглядывал.
— Мне скоро придется ехать, — сказал он и, подняв голову, посмотрел прямо в глаза Энн. — Я не должен опоздать на самолет, но сначала хотел бы поговорить с тобой. Мы можем где-нибудь поговорить наедине?
— В гостиной.
Энн встала и повела его через переднюю. Никто не пошел за ними, и Пол, закрыв за собой дверь, прислонился к деревянной панели.
— Мне жаль портить тебе вечер, Энн, но я должен был с тобой повидаться. Почему ты не рассказала мне, что на магнитофоне был твой голос?
— Я даже не знала, что ты его слышал. Когда ты сказал мне, что предложил роль Сирине, ты же не говорил, что сделал это из-за услышанного на пленке монолога.
— А где еще, по-твоему, я мог ее услышать? На частном прослушивании?
— Мне очень жаль. — Голос ее был таким тихим, что потерялся в этой большой комнате. Она откашлялась и повторила погромче: — Пол, мне очень жаль.
— Чего? — громко сказал он. — Моего разочарования! Того, что я, думая, что достиг дна, оказался еще ниже! — Он подошел поближе к ней. — Скажи, есть на свете что-нибудь такое, на что не пойдет женщина, добивающаяся своей цели? Когда я думаю обо всей этой лжи, притворстве, обмане… С самого первого момента, когда ты прочла мою пьесу, ты захотела сыграть Мэри-Джейн и сделала все, что было в твоей власти, чтобы подогнать эту роль по себе.
— Как ты смеешь говорить мне это! Забери себе свою мерзкую пьесу… Я сыта по горло разговорами о ней. Меня не удивляет, Пол Моллинсон, что у тебя провал за провалом. Ты будешь проваливаться все время, если не повзрослеешь.
— А-а, так я только проваливаюсь? — хрипло проскрежетал он. — А мои удачи? Пять сверхуспехов за столько же лет, по-твоему, ни о чем не говорят?
— Давай, давай, — издевалась она, — оглядывайся назад. Это все, что тебе осталось… потому что у тебя нет будущего!
Он резко отступил назад, лицо его стало пепельно-серым, и она испугалась:
— Прости меня, Пол. У меня нет права так говорить.
Он не ответил, и в страхе, что он повернется и уйдет, она подбежала к двери и загородила ее собой.
— Что ты собираешься делать? Я не могу дать тебе уйти так.
— Обо мне не беспокойся, — тихо и горько произнес он. — Отойди от двери.
— А что будет с твоей пьесой?
— Мне все равно. — Он не мигая смотрел на нее. — Возможно, ты права, когда говоришь, что я кончился.
— Нет, — выдохнула она. — Не принимай это близко к сердцу. Тебе еще многое надо сказать людям. И в тебе это есть!
— Преподнести им еще один провал?
— Неправда. У тебя были неудачи, потому что ты был несчастлив, а когда ты снова найдешь счастье, я уверена, с ним придет успех.
Ничего не ответив ей, он протянул руку и мягко отодвинул ее от двери. Дверь открылась, потом закрылась за ним, и Энн в отчаянии опустилась на стул. Она снова проиграла. Она жестоко ударила Пола, считая это единственным способом привести его в чувство, заставить понять, что жизнь не кончилась, несмотря ни на что. Она закрыла лицо руками, чтобы скрыть слезы, и не подняла головы, когда услышала, что дверь снова открывается.
— Мэри-Джейн.
Невольно она оглянулась и растерянно прошептала:
— Пол, ты вернулся… ты назвал меня…
— Я назвал тебя Мэри-Джейн… потому что ты и есть Мэри-Джейн. Поэтому тебе ее и играть.
