Машина остановилась, Вера поднялась к себе домой, Сергей с нею. Она упала в кресло и закрыла глаза. Она твердо знала, ч т о сделает сегодня вечером. Решение пришло сразу и сомнению не подлежало.
— Верочка, так нельзя, — тихо произнес Сергей. — Да на тебя страшно смотреть! Может, выпьешь чего-нибудь успокаивающего? Женщины вечно пьют что-то такое. Валерьянку, что ли?
— Спасибо, я в порядке, — возразила Вера чужим равнодушным голосом. — Побуду одна, отдохну, и все нормализуется.
Он вздрогнул, глянул с недоумением.
— Что-то не так, Верочка?
— Ну, наверное, многое не так, — вежливо улыбнулась Вера, — но тут ничего не поделаешь. Спасибо, что довез.
Она деликатно намекала, что гостю пора и честь знать, однако он продолжал пристально смотреть ей в лицо.
— Вера, что случилось?
— Так Риту же убили. Ты забыл? — легко спросила она.
Сергей пододвинул стул, сел рядом, совсем близко, касаясь коленями Вериных коленей. Она, не успев подумать, брезгливо отшатнулась. Он наклонился к ней и зачем-то отодвинул волосы с ее лба, будто именно на лбу, по старинной присказке, был написан ответ на все вопросы.
Похоже, был.
— Ты что, считаешь, это сделал я? Ты. Ты так считаешь? Ты считаешь меня убийцей? Ну, говори, говори быстро!
Начал он шепотом, к концу фразы кричал. Вере вдруг почудилось, что подобное уже происходило когда-то. В прошлой жизни? Нет, не далее, чем позавчера, с Павликом.
— Ну, говори, нечего молчать! Чтобы ты… именно ты… ты так поступила со мной!
Сергей протянул вперед руки, и Вера подала ему свои.
— Вот тут отмечено, где именно удобнее сжимать, — любезно указала она на синяки. — Давай!
Он судорожно вздохнул и вдруг бросился на пол лицом вниз.
— Пол холодный, — предупредила Вера. — Простудиться можно.
Но он лежал без движения — минуту, две, пятнадцать. Сердце Веры не выдержало — она заплакала. Сперва удавалось делать это неслышно, затем начались настоящие рыдания, каких уже не скроешь. Сергей вскочил, обернулся.
— Не смотри на меня, — неожиданно для себя попросила Вера. — Я красная и грязная.
— Дура ты, вот кто, — мрачно прокомментировал он, подавая стакан воды. Она все рыдала, и тон его быстро переменился.
— Ну, не надо, Верочка, — Сергей уговаривал, словно ребенка. — Ну, пожалуйста! Ну, прости меня! Я не должен был так себя вести. Просто разозлился очень. Представь сама — ни с того ни с сего ты мне такое…
— С того, — сквозь слезы выдавила Вера, — и с сего. Ира сказала, ты ненавидел Лизу, потому что она тебе отказала.
— Да перепутала твоя Ира меня с Маратом! И Марат тоже не ненавидел, ты же слышала!
— А куда ты ездил вчера вечером?
— За водкой.
— Не ври!
— А, черт с тобой! Позвонила одна… знакомая. Если б я к ней не съездил, она заявилась бы сама, я ее знаю, а мне это было совершенно ни к чему. Пришлось поехать, чтобы ее утихомирить. А ты что думала, ездил сталкивать Риту с лестницы?
Вера сама не понимала, верит или нет. У нее не было сил решать. Она просто ощущала, что если этот человек — преступник, значит, жизнь все равно кончена, так какая разница, чуть раньше или чуть позже. Пусть он убьет еще и ее, и замечательно! Возможно, это заставит милицию наконец-то открыть глаза и выпустить Лизку. В обычном состоянии подобные рассуждения показались бы Вере смешными, но сейчас чувство юмора куда-то делось. Рассуждений, прочем, тоже не было, оставались лишь эмоции, и, повинуясь им, она произнесла:
— Я хочу пойти на квартиру Андрея и найти то, что искал убийца. Я больше не могу! У Риты дети, а он… Я ненавижу его еще больше, чем раньше!
— Обыск — дело милиции, — растерянно возразил Сергей. — Вот они узнают о втором убийстве, и…
— И посчитают его несчастным случаем, потому что им так легче! Я не верю им! Я сама сказала вчера этому Левандовскому, что Риту могут убить, и что? Да, я тоже виновата, но и он! Это его работа, в конце концов! Все, мое терпение лопнуло! Я не собираюсь больше бегать, умоляя его о милостях. Я найду то, что искал убийца, и точно узнаю, кто этот мерзавец. Следователь требовал от меня улик — он их получит. Видимо, у нас теперь и в этом самообслуживание, да?
— Но дверь квартиры наверняка опечатана…
— Зато у меня есть ключ. А взломать печать уж как-нибудь сумею.
— Но это же подсудное дело!
— И ладно, и отсижу. Лизка сидит, а я чем лучше? И даже не отговаривай — все равно бессмысленно. Я решила.
— Да вижу, — вздохнул Сергей. — И когда ты намерена…
— Какая тебе разница? Как соберусь с силами, сразу пойду.
— Ты сегодня явно поставила целью оскорбить меня, как только можно, да? Ты что, всерьез полагаешь, я пущу тебя одну?
— А зачем ты мне там нужен? Сама справлюсь, зачем тебе еще рисковать? Только для меня лишние нервы.
— А мои нервы, значит, не учитываются? Сколько б ты меня ни оскорбляла, одну я тебя не пущу. Буду сидеть здесь, а потом пойду с тобой.
Сергей говорил раздраженно, но пытаясь быть ироничным, как вдруг добавил совсем другим тоном, полным горечи:
— Ты что, боишься идти со мной вдвоем, Вера? Ты все-таки думаешь…
— Ради бога, успокойся, Сережа! Пойдем.
Печать на двери Вера сломала недрогнувшей рукой, ключ действовал замечательно.
— Да, беспорядок из ряда вон, — констатировал Сергей, озираясь. — И найти здесь что-нибудь — проблема. Давай ты начнешь с письменного стола, а я со шкафа. Или наоборот.
— Хорошо.
Они трудились усердно, но не слишком успешно. Стол ломился от бумаг, и Вера пыталась хотя бы отделить совершенно безобидные от подозрительных. Неожиданно ей попалось нечто, чему здесь было явно не место — вскрытый пакетик от презерватива.
— Ты что? — удивился Сергей, заметив ее недоумение. — А, это! Ну, кинул в стол — всякое бывает.
— Но ведь Лиза с ним давно не жила! А мне казалось, он так сильно ее любил… Неужели у него была любовница?
Что-то знакомое почудилось Вере в этой фразе, но что, она понять не могла.
— Так, наверное, это старый?
— Да нет, посмотри на дату!
— Ну, мужчины не святые. Приводил, видимо, кого-то.
Следующая находка принадлежала Сергею. Вера увидела, как он помрачнел, перебирая какие-то ксерокопии.
— Что, Сережа?
— А, — нервно махнул рукой тот, — мне, похоже, придется менять работу.
— Почему?
— Боюсь, одно дело — догадываться о чем-то, а совсем другое — точно знать. Бороться с Величко я не собираюсь, но продолжать у него работать — это как-то слишком.
