– Все здесь, – объявил Годвин, указывая на связки сушеных трав.
Дэймон подошел к повозке.
– В прошлом году было больше.
– Вот именно. Я сказал об этом монахам, но они заявили, что больше дать не могут.
? Да, знаю. Я уже толковал об этом с отцом Игнатием. Он говорит, что спрос на монастырские ликеры и специи поднялся, так что монахам сейчас не до наших травок.
? И на какой вопрос пришлось тебе ответить, милорд? ? спросил Роберт, подмигнув остальным.
? В каком часу ночи встает на стражу ангел Фаррис? Кстати, если еще кого-то спросят об этом, то знайте ? во втором часу.
? Скоро я буду разбираться в ангелах лучше, чем в чем-то еще, – проворчал Эйден.
? Отец Игнатий наверняка сказал бы, друг мой, что сие на пользу твоей душе, – отозвался Дэймон, – и я с ним, пожалуй, согласился бы. Ну, нам пора.
На обратном пути он ехал рядом с Соланж, показывая по пути, то сухие стебли диких трав, которые принято собирать летом, то выводок куропаток, притаившийся под палой листвой. Соланж слушала, кивала, но, наконец, все же не выдержала и задала вопрос, который давно уже вертелся у нее на языке.
– Послушай, Дэймон. Ты сам собираешь много трав, да еще покупаешь у монахов, и все равно их тебе не хватает, верно?
– Редкие травы, как, например, анис, я покупаю у городских торговцев примерно раз в год. Чаще всего, конечно, используются местные травы, но и их запас очень быстро иссякает.
? Почему же тебе тогда не выращивать их самому?
– Я подумывал об этом, но поля важнее использовать под злаки, которые идут в пищу или на продажу. К тому же в Вульфхавене пока нет свободных рук, чтобы заняться лекарственными травами.
– Я могла бы взять это на себя.
– Что?! – Дэймон удивился не на шутку.
– Отведи мне небольшую делянку, и я стану выращивать для тебя нужные травы.
– Соланж, не говори глупостей. Не будешь же ты копаться в земле!
– Буду.
– Ты – маркиза Локвудская.
– Я все еще Соланж, милорд. Ты вырос вместе со мной. Тебе хорошо известно, как ничтожны мои таланты по части шитья или игры на лютне.
Дэймон покачал головой.
– Зато я знаю, как хорошо ты умеешь добиваться своего, миледи.
– Тебе нужны травы. Я хочу их выращивать. Что в этом плохого?
Соланж говорила серьезно и рассудительно. Как мог Дэймон спорить с ее убедительными доводами? Она определила проблему и предложила ее решение с той холод ной логикой, которая всегда была ей свойственна.
– Можно начать с небольшой делянки... – осторожно проговорил он.
– О да, конечно! Я видела у опушки леса подходящую полянку.
– Нет. Я восстановлю стену вокруг заброшенного сада возле кухни. Я не хочу, чтобы ты работала без присмотра, далеко от дома.
– Благодарю, супруг мой, – с торжественным видом проговорила Соланж. – Это мудрое решение.
– Мудрость – главное мое достоинство, – пошутил Дэймон.
Соланж искоса взглянула на него, щурясь от солнечного света.
? О да, милорд! Мне тоже всегда так казалось, хотя ты успешно это скрывал.
Дэймон разразился хохотом, и солдаты, ехавшие сзади, удивленно глянули на своего командира. Прежде они редко слышали, чтобы он смеялся так громко. И, конечно, никто до сих пор не видел, чтобы Дэймон Волк так открыто проявлял свои нежные чувства к женщине.
Солдаты Дэймона хорошо знали, что ему довелось пережить за эти годы, ведь они всегда были рядом с ним. Каждый мог рассказать о нем что-то важное: как он спас кому-то раненую ногу целебными мазями и припарками; как помог выжить кому-то в бою, орудуя тяжелой палицей. Дэймон обретал друзей с той же легкостью, с какой большинство придворных обретало врагов. К Дэймону тянулись разные люди и верно служили ему, готовые с радостью отдать за него жизнь, ибо считали, что, так или иначе, обязаны ею этому человеку.
То были, по большей части, изгои, лишенные крова и защиты, пришедшие под знамена Эдварда ради куска хлеба. Вначале они относились к Дэймону с угрюмой подозрительностью, но очень скоро привязывались к нему, покоренные безудержной отвагой своего командира, его дружелюбным и справедливым обращением, а также выражением боли в его глазах, что находило отклик в сердцах людей, переживших так много.
Дэймон брал к себе всякого, кто желал служить ему, всячески заботился о нуждах своих людей и искренне горевал, теряя кого-то из них.
Когда Дэймон получил, наконец, от Эдварда Вульфхавен, то объявил своим солдатам, что все желающие могут тут отправиться с ним. Он предостерег, что замок почти разрушен, что земли вокруг заросли и одичали, но это никого не остановило. Вместе с женами и детьми они пошли за Волком.
Местные жители вначале встретили их враждебно, но очень скоро сменили гнев на милость и по достоинству оценили новшества, введенные Дэймоном. Крестьяне с радостью возделывали свои поля, сеяли семена, которые дал им маркиз Локвуд. Овечьи стада множились, возвращая былую славу вульфхавенской шерсти.
Дел, однако, оставалось еще много. И Дэймон оценил желание Соланж помочь ему. Она стремилась стать частью его жизни, принести пользу Вульфхавену. Странное чувство шевельнулось в его душе, и прежнее напряжение вдруг разом отпустило его. Стало легче дышать.
Соланж хочет помочь ему. Хочет вместе обустраивать их дом, их жизнь.
Дэймон выпрямился в седле, подставляя лицо теплым солнечным лучам.
На вершине холма, далеко от лесной дороги, по которой ехал отряд, рос могучий дуб, ничем не отличавшийся от других дубов округи. Однако именно за этим дубом скрывался человек, который со злобной радостью следил за скакавшими по дороге всадниками, а когда они проехали – бесследно растворился в лесу.
– Маркиза?
Соланж подняла голову от пергамента, на котором делала пометки.
? В чем дело?
В комнату вошла одна из вышивальщиц. Соланж не могла припомнить ее имени. Синеглазая певунья? Или та, что так хорошо играла на лютне? Женщина застенчиво улыбнулась. ?Меня зовут Мэйри, госпожа. Мы уже встречались.
? Да, конечно. Входи.
Пальцы Соланж были перепачканы чернилами, а вытереть их оказалось нечем.
? Вот незадача, – пробормотала она, озираясь в поисках носового платка.
– Миледи, позволь мне... – Мэйри вынула белоснежный платочек.
– Нет-нет, я не могу, – неловко пробормотала Соланж, разглядывая черные пятна на пальцах.
– Госпожа, я настаиваю, – Мэйри улыбалась, протягивая платок. – У меня их много.
– Спасибо. – Соланж бережно взяла платок двумя пальцами.
Гостья вновь засмущалась и опустила глаза. Впервые за все время одна из женщин, живущих в замке, сама обратилась к ней и даже пришла в спальню.
