Две формы. Два короба
Приблизительно через час явился Яцикович, славный еврей– портной, которого очень любил Путилин.
– Работа есть, Яцикович, но только – экстренная!
– Ох, ваше превосходительство, вы вечно торопитесь и торопите бедного Яциковича! – с шутливым ужасом поднял вверх руки симпатичный старик.
– Некогда спать, голубчик. Слушай: надо к завтрашнему утру приготовить две формы.
– К утру?! Когда же работать?!
– Всю ночь. Напролет. Могу успокоить тебя только вот чем: формы можешь шить, как на покойников.
При слове «покойники» старик еврей даже побледнел.
– Ой, какие покойники?!
– Покойников двое: я и доктор.
Яциковича отшатнуло.
– Шутить изволите… ой, только зачем такие нехорошие шутки?..
Путилин рассмеялся.
– Успокойся, успокойся, мой славный Яцикович! Конечно, я шучу, а дело вот в чем: я сказал, что формы ты можешь шить, как на покойников, в том смысле, что не старайся шить тщательно, а просто хоть намечи, знаешь, на живую нитку.
– Какие же эти формы, ваше превосходительство?
– Одна – вот по этому рисунку. Форма, как ты видишь, почтальона. Это для меня. Другая – ямщика. Эта – для доктора. Понял?
– Это очень ясно. Успею ли только…
– Успеешь. Засади всех за работу. Ты и шапки заготовь, словом – приготовь все к завтрему, к часу дня. На деньги…
Я был поражен донельзя: «Что это значит? Для чего мой гениальный друг делает подобный заказ?»
Несмотря на то что мне, казалось бы, пора было перестать удивляться путилинским трюкам, я и на этот раз с искренним изумлением и восторгом глядел на него.
«Очевидно, – проносилось у меня в голове, – он что-то уже наметил. Но как, каким чудесным, непостижимым образом он ухитряется столь быстро, с лета, намечать свои знаменитые диспозиции? Ведь никаких данных, следов. Он сам сказал, что ему здесь, в Петербурге, темно, что осветить и раскрыть злодеяния он может только на месте».
Старик-портной ушел.
– Васильев, тащите два короба! – приказал он агенту. – Знаете, те, два, легкие.
– Знаю, ваше превосходительство! – ответил агент.
– Теперь слушайте, Васильев, вот что надо сделать: берите эти деньги и немедленно отправляйтесь закупать товар.
– Какой товар, ваше превосходительство?
– Всякий, голубчик, всякий, а чтобы для вас стало совсем ясным, добавлю, что товар коробейный. Понял?
– То, чем торгуют коробейники?
– Ну да! Возьмите красного товару, разных ситцев и тому подобной прелести, затем захватите галантерейного. Словом, предоставляю вам право по вашему выбору и вкусу набить мне подобным добром эти два короба.
Осчастливленный столь лестным вниманием своего знаменитого начальника, юный агент с сияющим лицом помчался исполнять поручение Путилина.
Путилин посмотрел на меня и расхохотался.
– Помилуй Бог, доктор, какое у тебя глупое лицо! – воскликнул он.
– Благодарю покорно, Иван Дмитриевич, – ответил я. – Скажи, пожалуйста, для чего это тебе понадобились короба с товаром?
– Мы будем торговать.
– Час от часу не легче! Его превосходительство и доктор медицины в роли коробейников!..
– До завтра, доктор. Я заеду за тобой. Приготовься к путешествию.
Путешествие. Телеграмма губернатора
На другой день мы выехали в четыре часа дня на пароходе «Свирь».
Признаюсь, я чувствовал себя великолепно. Предстоящее путешествие по воде – при прекрасной летней погоде – рисовало мне заманчивые картины.
Путилин был в своем обычном ровном расположении духа, зато губернатор Григорьев волновался весьма заметно.
– Что с вами, Григорий Григорьевич? – спросил Путилин губернатора, заметив это волнение.
– Боюсь за исход дела и, главное, за вас, Иван Дмитриевич.
– За меня? – улыбнулся мой славный друг.
– Вы не знаете, Иван Дмитриевич, какие у нас в губернии водятся отчаянные головорезы! У нас ведь что ни говорите, немало «гиблых» мест.
– Ничего, Григорий Григорьевич, ничего, за меня особенно не тревожьтесь: если я не знаю ваших головорезов, зато и они не знают еще путилинских мертвых хваток. Шансы, значит, у нас одинаковые.
– Но на их стороне преимущество силы. Вы и ваш доктор – этого мало против шайки головорезов.
– Зато на моей стороне, повторяю, преимущество ловкости и находчивости. О, уверяю вас, что это посильнее самых острых топоров и ножей кровожадных злодеев!
Губернатор поглядел на моего друга с искренним изумлением: губернатору, привыкшему «наводить грозу» в своем служебном кабинете, казалось, очевидно, непостижимым, как это один человек рискует выступить на активную борьбу с неведомым количеством неизвестных злодеев.
– А скажите, пожалуйста, Иван Дмитриевич, если это не секрет, что это за большую поклажу вы везете с собой? Неужели для этого путешествия вам потребовалось столько вещей?..
В глазах губернатора светились огоньки любопытства.
Путилин лукаво улыбнулся.
– Здесь все – оружие, генерал, – спокойно ответил он.
– Как?! – воскликнул сильно озадаченный губернатор. – Эти два короба – полны оружием?
– Битком. Помилуй Бог, чего тут только нет! И револьверы, и пистолеты, и винтовки, и ножи, и кинжалы.
– Но, ради Бога, Иван Дмитриевич, для чего же вам такой арсенал? Что вы будете с ним делать?
– На этот вопрос я пока позволю себе вам не ответить, ибо я еще не в курсе дела. Вот когда я ознакомлюсь на месте…
Губернатор качал головой.
Вечером в каюте происходило совещание.
– Скоро, Григорий Григорьевич, нам придется расстаться с вами, а поэтому я должен преподать вам несколько инструкций.
Губернатор уселся против Путилина с торжественным и глубокомысленным видом.
– Итак, я с доктором высаживаюсь на пристани Вознесения.
Путилин разложил перед собой план, сделанный им собственноручно, и еще несколько листов бумаги.
– Вы следуете дальше. Тотчас по прибытии в вашу резиденцию, вы потрудитесь дать в Каргополь телеграмму следующего содержания. Пишите, ваше превосходительство.
Путилин походил в эту минуту на главнокомандующего.
Губернатор приготовился писать.
«Конфиденциально. Через двое суток отправляйте всю задержанную по моему приказанию ценную почту обычным трактом. Везти ее должны только двое: почтальон и ямщик. Конвоем возьмите четырех казаков. Старшему казаку преподайте следующие мои приказания-распоряжения, которые он должен исполнить с величайшей точностью: 1) почта должна остановиться в тридцати верстах, не доезжая села Бараны на последней почтовой станции; казаки должны всячески стараться скрыть то обстоятельство, что они конвоируют почту; 2) почта не должна трогаться в путь до тех пор, пока не явятся на почтовую станцию два лица. Эти лица – начальник Санкт-Петербургской сыскной полиции генерал Путилин и его друг. Казакам это должно стать известным. С момента появления Путилина (он сохраняет строжайшее инкогнито) казаки и все иные поступают под его команду и обязаны исполнять все его приказания. Олонецкий губернатор Григорьев».
