Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
– Тебе стоит отсюда убраться, – сказал мне щеголеватый частный детектив.
– Я кое-кого жду, – взволнованно объяснил я.
– А-а. Он не придет.
– Что?
– Парень по имени Вентура? Он не придет.
– Вы знаете Вентуру? – изумленно пролепетал я, когда снова обрел дар речи.
– Скажем так – мы пересекаемся время от времени, когда он в Вегасе. В любом случае у меня для тебя новость – он не придет. У его машины, – продолжил он, – перегрелся мотор на шоссе в Аризоне, где-то в пустыне.
Я был ошеломлен.
– С ним все в порядке?
– Ага, все в порядке.
– Но с ним все в порядке? Он очень привязан к своей машине.
– Теперь, если подумать, он действительно показался мне неоправданно безмятежным, когда я с ним говорил.
Он произнес это как человек, который вряд ли скажет слово «безмятежный» чаще, чем раз-другой за всю жизнь, не говоря уж о слове «неоправданно».
– В любом случае, – он оглянулся через плечо на двух молодчиков у входа, – тебе лучше убраться отсюда прямо сейчас.
И я убрался. Я вернулся в гостиничный номер, позвонил той женщине в Техас и не получил ответа, затем попробовал дозвониться в Амстердам, но Вив тоже не отвечала. Я понял тогда, что сделаю одно из двух – либо снова позвоню той девушке с флаера, либо выскользну из гостиницы, не заплатив за номер, и поеду дальше по тому же шоссе, по которому приехал. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я пересек тот уголок Аризоны, который ведет к Юте. Я в сотый раз углубился в кассету с сообщениями моего автоответчика, прежде чем импульсивно выдернуть ее из магнитолы и швырнуть в то же окно, через которое вылетели все мои остальные кассеты пятьсот-шестьсот миль назад, в Лос-Анджелесе. В какой-то момент я съехал на обочину и поспал; я проснулся, когда солнце вставало над тем, что я принял за дальний южный хвост Скалистых гор, и камни Юты мерцали радужной ржавчиной. Я поехал дальше.
Где-то к северу от Сент-Джорджа, в безлюдном захолустье, ко мне прицепились двое маньяков на черной спортивной машине. Они чуть только в задницу мне не въезжали и миль тридцать катили за мной как приклеенные, на расстоянии буквально нескольких дюймов; в какой-то момент я внезапно съехал на обочину и затормозил, а когда они тоже остановились, в паре сотен ярдов передо мной, снова дал по газам и утопил педаль. Я еще несколько раз пытался оторваться от них, пока они наконец не поравнялись со мной и не разглядели меня очень внимательно. Определив, очевидно, что я – не тот, за кого они меня принимали, они покачали головами и укатили, ищи-свищи. Через час после Солт-Лейк-Сити меня оштрафовали за превышение скорости. Я был уверен, что полицейский ошибся, когда сказал, что я ехал девяносто пять миль в час; однако, приглядевшись к моей покореженной машине, он лишь утвердился в своих подозрениях. Я попытался толковать ему о психах, преследовавших меня в черном спортивном автомобиле; это его не впечатлило. Через час меня снова остановили за превышение скорости. «Меня только что оштрафовали!» – почти прорыдал я второму полицейскому, который посмотрел на меня как на ненормального. Подъехав к границе Айдахо, я наконец остановился в последнем гостиничном номере маленького городка, на всех остальных мотелях которого висела табличка «Мест нет». В номере стояла сладкая вонь инсектицида, и, прежде чем отправиться в местный стейк-хаус на другой стороне улицы, я открыл окно, чтобы проветрить комнату. В ресторане я заказал филе, салат и три рюмки водки, а когда вернулся после обеда в номер, там роилась туча мошкары. Она влетела в открытое окно, привлеченная светом в ванной, и странное, истерическое чувство начало вскипать во мне, пока я закрывал дверь ванной, пытаясь отгородить мошек от спальни. Я разделся, и лег в кровать, и, лежа в темноте, чувствовал, как мошки облепляют все мое тело.
Я знал, что на самом деле меня не облепляли мошки. Но то, что я это знал, не имело значения, я все равно чувствовал их; чувствовал, как они ползают по всему моему телу, с головы до пят. Я продолжал повторять себе, что не облеплен мошками, но сколько бы я это ни твердил, все равно этому не верил. И тогда на меня накатила черная волна страха, поскольку именно в этот момент я понял, что начинаю сходить с ума. Это было наистраннейшее, ужасающее чувство – слушать аргументы рациональной части моего мозга и знать, что они верны, и все же отвергать их, быть холодным свидетелем, да едва ли не аналитиком собственного срыва. Моя душа просто-напросто не верила моему мозгу. Меня охватил почти непреодолимый импульс вылезти из постели, одеться, прыгнуть в машину и в изнеможении укатить по шоссе, как я катил еще с Вегаса, копя штрафы за превышение скорости, потому что я не мог заставить себя притормозить. И я знал – в моей голове не было ни тени сомнения, – что если я поддамся этому импульсу, то врежусь прямо в склон горы. Я твердо знал, что несколько мгновений назад пересек границу рассудка, а еще через несколько мгновений пересеку границу самоубийства; и все же я едва удерживался от того, чтобы не поддаться импульсу. И в темноте, где я лежал, облепленный несуществующими мошками, меня захлестнуло памятью обо всех моих провалах; и впервые в моей жизни меня посетило это уникальное ощущение – одиночества, которому я тщеславно полагал себя неподвластным. Я с абсолютной четкостью ощущал, что эта ночь может оказаться последней в моей жизни.
Я включил свет. Отбросил простыню и долго глядел на свое обнаженное тело, вновь и вновь убеждая себя в том, что оно не облеплено мошками. Через час я наконец начал верить себе; наконец я снова натянул простыню, выключил свет и заснул.
На следующее утро я опять сел за руль и продолжил свой путь по шоссе. Днем мне выписали еще одну штрафную квитанцию за превышение скорости, и я принял ее так же беспечно, как полицейский ее вручал, поскольку это был особенно нелепый штраф: я был уверен, что ехал ровно восемьдесят, ни на милю быстрее, по грунтовке где-то в Айдахо, так как, согласно карте, это была единственная дорога к Лунным Кратерам. Перед самым закатом я увидел длинный хвост машин, стянувшихся на фестиваль.
Я дожидался в очереди чуть более часа, прежде чем наконец достиг въезда, и только тут вспомнил, что не привез с собой приглашение, полученное в тот день, когда ушел из газеты. Но у охранника в будке был список с моим именем, и он пропустил меня, и я сманеврировал между черных кратеров и холмов обугленной долины, где все ждали начала фильма в открытом лунном кинотеатре на тысячи машин. Люди сидели на капотах лицом к огромному белому парусу, поднятому на мачте, врытой в землю. Я припарковал машину и вылез. Спустилась темнота.
Картину проецировали на белый парус. Иногда фильм наполнялся ветром, дующим из Канады сквозь кратеры; мы были черным кораблем-призраком под названием «Марат», плывущим по равнинам Айдахо. Не раздавалось ни звука – ни с экрана, ни из публики – до самого конца, который был встречен долгим нарастающим ревом. Фильм оказался совершенно не таким, каким я его воображал, и это принесло мне облегчение. Где-то между моей рецензией и данным моментом он приобрел собственную сущность. Затем крохотный старичок встал перед пустым белым парусом и в свете прожекторов просто помахал рукой; и в то время как люди и машины стали разъезжаться, я побрел к экрану, против течения исходящей миграции. В тот момент, когда я начал было думать, что трачу время зря, я увидел его, окруженного толпой организаторов фестиваля и щелкающих вспышками фотографов, и я долго стоял там в нескольких шагах от него и просто смотрел.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
