Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
– Очень хорошо, – наконец произнес кардинал. – Я принимаю вашу просьбу и поручительство, маршал. Это будет знаком моего особого доверия. Но и долга. – Он взглянул на шевалье де Марейля. – Мне не нравится, что столь высокомерные люди, как герцог де Бофор и его союзники, досаждают мне. Если вы знаете, как справиться с ними без лишнего шума, если сумеете вызнать их планы и разоблачить этих людей, то получите прощение, и у истории не будет огласки.
Раймон опустился на колено перед столом кардинала.
– Ваше высокопреосвященство! Я знаю, что это прозвучит дерзко, однако, прежде чем я исполню свой долг и выполню ваше поручение, у меня одна просьба…
– Да вы нахал, шевалье, – произнес Мазарини с удовольствием. – И нахал благородный. Такие мне необходимы. Ну, высказывайте свою просьбу, скорее. Мне еще нужно обсудить дела с маршалом, а затем нас обоих ждет королева.
– Я прошу у вас разрешения на брак с Аньес де Кремьё.
Гассион хмыкнул, а Мазарини склонил голову набок.
– Вот как! А не стоит ли мне опасаться, что, если я дам подобное разрешение, вы нарушите обязательство и сбежите с женою, теперь уже законной, подальше от Парижа, а?
– Монсеньор, я знаю шевалье де Марейля много лет, – сказал Гассион прежде, чем возмущенный Раймон успел что-то произнести. – Он всегда был верен законам чести. Он не обманет вас и будет служить долго и верно.
– Мы не хотим больше жить во грехе, – тихо произнесла Жанна. Мазарини бросил на нее странный взгляд, а затем поднялся.
– Что же, идемте, – недовольно сказал он. – О, как все это утомительно! И вы идите с нами, Бюрже, – обратился он к секретарю, – вы мне понадобитесь.
Недоумевая, что задумал кардинал, Жанна тем не менее последовала за ним, опираясь на руку Раймона.
Идти пришлось недалеко: Мазарини привел всех в дворцовую часовню, еще не до конца отделанную, но уже украшенную картинами и статуями. Здесь, подойдя к алтарю, он опустился на колени и коротко помолился, а затем велел Жанне и Раймону подойти.
– Если уж вам так не терпится соединиться в браке, – произнес кардинал голосом кислым, словно надкусил дикое яблоко, – то я окажу вам великую милость, потратив несколько минут и поспособствовав этому. Ну, милейшая мадемуазель де Кремьё, – обратился он к Жанне, – понимаете ли вы, что вас будет венчать сам кардинал?
– Понимаю, – сказала она, – и объять не могу такой чести.
Мазарини кивнул, удовлетворенный ответом, велел паре опуститься на колени и начал обряд.
Жанне запомнился лишь алый, как свежая кровь, шелк кардинальской сутаны, тепло рук Раймона и движение его губ, когда он повторял священные слова за Мазарини. Склоненное лицо Христа на распятии. Кроткая доброта в нарисованных глазах Девы Марии. И с каждым словом, с каждым движением все больше охватывало Жанну чувство небывалого восторга и легкости. Если жила два года, не зная, что делать со своею влюбленностью и со всей своей жизнью, то избавление от этого дарит крылья. А обретено столь многое, что благодарить Бога она будет до конца дней.
И здесь звучало ее собственное имя – Аньес, – казавшееся чужим и неправильным. Сестрино имя давно слилось с ней, однако Аньес де Кремьё продолжала существовать, пускай только здесь и сейчас. Родители похоронили дочь под ее собственным именем, поставив над могилою лишь фигуру скорбящего ангела, не решившись написать на плитах имя той, что все еще оставалась жива, защищая их; вряд ли кто-то станет искать имена на стареньком семейном кладбище, и все же нужно выбить там имя Жанны. Она сражалась, как могла; не ее вина, что бой был проигран.
Когда обряд завершился и Раймон коснулся сухими губами губ своей уже настоящей жены, та едва устояла на ногах – от пережитого волнения и восторга, оттого, что голова шла кругом. Мазарини, взглянувший на нее, улыбнулся вдруг и сказал тем не менее сварливо:
– Не забывайте о долге, дети мои. Я исполнил ваше желание, выполните же и вы мое и выметите тараканов с наших улиц.
– Да, монсеньор, – поклонился Раймон.
– Ну все, все, ступайте. Бюрже, вы запомнили? Сможете свидетельствовать. А с вами, Гассион, мы должны поговорить особо. Вернемся же в кабинет.
Жанна и Раймон вышли на крыльцо Пале-Рояля, ослепленные утренним светом (день только начинался, а казалось, что век прошел!) и оба ошеломленные тем, что случилось. Шевалье де Марейль повернулся с улыбкой к своей возлюбленной и спросил:
– Ну, как мне теперь называть тебя? Боюсь, для всего света ты по-прежнему останешься Жанной де Марейль, однако я могу звать тебя твоим настоящим именем.
– А мне нравится быть Жанной, – отвечала она, крепко сжимая его руку. – Пускай так и остается. Имена – лишь звуки, которые мы произносим, когда хотим кого-то позвать; настоящие люди только у нас в сердце.
Раймон кивнул, и они направились к поджидавшей их карете.
– Что же теперь мы будем делать?
– Для начала – выкупим твое ожерелье, дорогая. Не стоит оставлять семейную ценность даже надежному ювелиру. Что же касается остального… Полагаю, поговорим с Бальдриком и мадам де Салль и подумаем о том, как выманить крыс из норы, – негромко проговорил Раймон. – Игра еще не закончилась, а мы выступаем против влиятельных людей. Однако я хочу уверить тебя, что мы справимся.
– Я только одно хочу еще спросить у тебя, – вздохнула Жанна, когда они устроились в карете и та покатила по парижским улицам. – После того как ты завершишь дела здесь, ты вновь покинешь Марейль и отправишься в армию?
Раймон некоторое время молчал, глядя в окно. Город давно проснулся, на шумных улицах было полно народу, однако в карете супруги могли чувствовать себя словно в тайнике. Никто не услышит. Здесь можно сказать что угодно.
– Я говорил с Гассионом, – произнес наконец Раймон. – Пока я не выплачу этот долг чести кардиналу, я не смогу покинуть окрестности Парижа. Вряд ли дело удастся завершить за пару дней. Значит, не раньше осени… А осенью Тионвиль падет или останется стоять неприступным до прихода тепла, армия отправится на зимние квартиры. Я уеду туда только будущей весной.
– Ты жалеешь об этом? – Она должна была смириться и отчаянно старалась. – Я знаю, война – это твоя жизнь.
– Я тоже так полагал, – кивнул Раймон, – однако теперь это лишь часть моей жизни. Я ничего другого не знал, а теперь знаю. Да, я уеду в ставку герцога, буду принимать участие в сражениях, пока идет война, но… Когда она закончится, я вернусь и останусь дома. Год, другой – я не смогу больше сражаться так, как раньше. Я уже постарел, моя дорогая, и слишком часто был ранен, и слишком много ран перенес на ногах, чтобы это не сказалось на мне. Вскорости я стану менее сильным и ловким.
– Я не хочу тебя потерять, – сдавленным голосом произнесла Жанна. – Только не теперь, когда свершилось чудо и мы можем быть вместе.
Раймон наклонился к ней и взял ее руки в свои.
– Обещаю тебе, – твердо сказал он, – ты не потеряешь меня. И ты должна этому поверить, потому что я никогда не лгу.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52