Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
– Умываться, умываться, бегом! – От возбуждения он даже затопал своими полненькими ножонками.
Я пулей выскочила из его кабинета. Лицо горело, а миллионы крошечных внутренних кулачков барабанили в виски. Ужасный человек!
– Что с тобой? – Ко мне подскочила администраторша Ира, в руках она несла большую картонную коробку с круглыми пленками. – Красная, как свекла переваренная.
– Ваш Мордашкин… Он… – Я задохнулась. Никак не могла прийти в себя.
– Предложил тебе руку и сердце? – насмешливо поинтересовалась она.
– Нет.
– Значит, успокойся, – рассмеялась Ира, – все остальное не считается. Он что, тебя выгнал? Бывает.
– Он сказал, что я безвкусно накрашена, – пожаловалась я. – Умыться велел. Так издевался. Смеялся надо мной.
– А ты?
– Ушла, – я пожала плечами. – Домой поеду, наверное. По-моему, я ему совсем не понравилась. Дурацкая это была идея – припереться на «Мосфильм».
Ира округлила глаза:
– Ты что, мать, с ума сошла? Он же режиссер! Ты к его характеру привыкнешь еще. Вообще тем актрисам, которые ему не понравились, он ради смеха предлагает немедленно отдаться ему прямо на письменном столе. Видела бы ты, с какими лицами все они выбегают из его кабинета. А если он попросил тебя умыться, значит, ты ему понравилась, дурочка!
– Но он сказал, что у меня нет ни таланта, ни вкуса.
Я едва сдерживалась, чтобы не расплакаться прямо при этой участливой Ире. Она сочувственно посмотрела на меня, потом поставила прямо на пол свою коробку и решительно скомандовала:
– А ну пойдем!
– Куда?
– В туалет, куда же еще? Умываться! Могу поспорить, что Мордашкин имеет на тебя какие-то виды.
Там, в туалете, над грязной раковиной, я и разрыдалась. От души разрыдалась, размазывая по щекам обильные слезы пополам с тенями и тушью.
Ира даже перепугалась – настолько внезапной была моя истерика.
– Ты что?
Я посмотрела сначала на нее, загорелую, миловидную. Ира сняла очки и распустила волосы, теперь ее никто бы уже не назвал дурнушкой. А потом – на свое зеркальное отражение. Лицо покраснело и припухло, черты расплылись, словно у запойного алкоголика. Теперь мои глазки казались маленькими и тусклыми (не спасало даже волшебное платье), а нос – огромным и словно расплющенным. Уродина. Дура. Так мне и надо.
А Ира наконец опомнилась и принялась меня утешать:
– Ты чего, Кать? Из-за Мордашкина, что ли? Брось! Он же козел, это всему «Мосфильму» известно.
И тут неожиданно для себя самой я рассказала этой полузнакомой Ире все. Про свое случайное знакомство с суперзвездой Александром Дашкевичем, про ту единственную ночь, которую я провела в его гостеприимных объятиях, про ссору с некогда лучшей подружкой Веркой. И, разумеется, про свое твердое решение Александра разыскать. Я рассказывала, а сама думала: что же я делаю? Откровенничаю с бывшей Сашкиной любовницей? И еще на сострадание надеюсь, идиотка. Но остановиться не могла.
Ира слушала напряженно, ее лицо каменело.
– Ясно, – сухо сказала она, когда я наконец замолчала. – Вообще-то тебе надо было раньше мне обо всем этом сказать. Я-то, как дура, перед тобою распиналась.
– Наверное, мне не надо было рассказывать об этом никогда!
– Или так, – согласилась она, – конечно, я сама виновата. Выложила все незнакомой девице, что еще можно было ожидать? Но мне так хотелось поделиться… Не могу держать это в себе.
– Я тоже, – улыбнулась я.
– Вот только давай не будем играть в товарищей по несчастью, ладно? – поморщилась Ира. – Меня от этого тошнит. Лучше умывайся и бегом к Мордашкину. Пока он тебя не забыл.
Так я и сделала. С Ирой я больше не встречалась. Кажется, она уволилась через несколько дней после того, как Мордашкин все же утвердил меня на роль. Бедная, она позавидовала мне, в то время как я мучительно завидовала ей. Она тоже мечтала стать актрисой, несколько раз провалилась в Щуку и ВГИК, но Мордашкин ни разу не предложил ей роли. А мне было наплевать на актерскую карьеру, на роли, съемки, кастинги… Все это казалось таким ничтожным по сравнению с той ночью, давно прошедшей и никогда не повторившейся вновь…
– Ты по-французски болтаешь? – спросил меня Мордашкин, когда я, умывшись, вернулась в его кабинет.
– Вообще, не очень, – сконфуженно объяснила я, – я английский в школе учила. Но несколько фраз знаю.
– А ну скажи, – потребовал режиссер.
– Жё тэм, – нахмурившись, припомнила я. – Жё мапель Катрин.
– Замечательно, – он восхитился, словно я только что прочитала монолог Гамлета на чистом английском языке, – у тебя смешной акцент. Так, сегодня подписываешь контракт. Завтра у тебя съемки. А послезавтра мы с тобой идем в ресторан – отметить это крупное событие. Идет?
Хотя мне предстояло появиться всего лишь в крошечном эпизоде, я выпросила у мордашкинского ассистента Степана весь сценарий. Читала я всю ночь. Прочитала я не только сам текст, но и прилагающиеся к нему ремарки, которые занимали почти сто страниц. И информация, которую я из них извлекла, меня обнадежила: я узнала, что главную роль в этом фильме играет Александр Дашкевич! А это значит, что я его увижу! Как все просто у меня получилось, как легко я добилась своего! Причем по иронии судьбы мне предстояло сыграть его пассию, его французскую любовницу, которая приезжает в далекую загадочную Москву в поисках любимого. Может быть, у нас даже будет общая сцена. Вот он удивится, когда увидит меня на съемочной площадке! А если даже этой общей сцены не будет, мы обязательно встретимся на показе для прессы, а потом уж и на премьере…
Съемочный процесс немного меня разочаровал. Почему-то я готовилась к напряженной работе, тысячам изнурительных дублей. Но на площадке выяснилось, что мой эпизод немного сократили, и теперь моя роль состоит всего из одной фразы, которую я должна была несколько раз произнести на ломаном русском языке, обращаясь то к молоденькому милиционеру, то к тетке с неподъемными сумками, то к индифферентной проститутке. «Как пройти на Красную площадь?» – спрашивала у них моя героиня.
Один раз мы прорепетировали это перед камерой, а потом Мордашкин сказал: «Так, теперь репетируем последний раз – и можно снимать!»
Я послушно заняла свое место в кадре, послушно повторила свой куцый текст – я даже особенно не старалась, ведь это была всего лишь репетиция, а не съемка. А когда я замолчала, Федор сказал:
– Все, снято! Катенька, ты молодец, ты свободна. Не забудь про ресторан.
– Как свободна? – не поняла я.
– Так. Я сказал тебе, что это репетиция, чтобы ты не волновалась. Знаешь, у некоторых актрис, особенно неопытных, перед камерой случается какой-то ступор. На самом деле мы снимали оба раза.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
