Речник быстро и умело зажег факел.
В его свете Гуня внимательно присмотрелся к кулаку Вейтара.
– Узнаешь? – полушепотом произнес мальчишка.
– Узнаю. Где взял?
Что ж у них там такое? Похоже, перстень. Или я ошибаюсь?
– Брохан дал! – гордо ответил Вейтар.
– Да ну? Брохан? Пацану свой перстень-то? На что ему?
– Я тебе не пацан! – голос Вейтара зазвенел сталью. – Я Вейте, дочь Витека Железный Кулак! Я видела последние мгновения жизни Брохана Крыло Чайки. А перед тем он мне отдал перстень. И наказал передать тебе, Гуня, что больше всего на свете ты боишься свою мать-старуху. Что, не так? Когда она тебя последний раз клюкой промеж лопаток приголубила? Не помнишь-то, а?
– Ты, это, того… Полегче… – Не думаю, что один только отсвет пламени факела заиграл на щеках здоровяка. – Говоришь, погиб Брохан-то?
– Погиб. Кикимора его заела, – кивнул Вейтар… Или Вейте, дочь Витека Железный Кулак? Что-то я о ней слышал. Кажется, мастер Ойхон, рудознатец, упоминал.
– Подтверждаю, – добавил Кейлин. – Моя ватага его хоронила.
Ватага? Однако, кроме меня, на необычное слово никто внимания не обратил.
– Кикимора? – зарычал Гуня. – Брохана?! Где? Мы ж все поле-то облазили. И по камышам шуршали…
– А в рощицу и не заглянули? – холодно осведомилась Вейте.
– Так, это, не подумали мы…
– А вот в рощице его и кинули.
– Кто? Мы ж видели, как он с твоим батькой-то сцепился. А потом егеря из-за лесу ударили-то… И понеслось!
– Егеря его и оттащили в рощу, – жестко проговорила Вейте и взмахнула кулачком. – Брицелл приказал.
– Брицелл? – Я ошибался, думая, что человек не может реветь громче пещерного медведя. – Ах, ты козло… – он осекся, вспомнив, видно, что рядом женщины. – Тьфу ты, падаль! Кобель паршивый твою мать нюхал. Своими руками удушу…
«Речные ястребы» за его спиной зашумели, загомонили. Послышались несколько предложений, что именно следует сотворить с капитаном гвардии. Даже я покраснел, хоть и прожил без малого двадцать лет среди трапперов и старателей.
– Если успеешь, – Бейона заставила своего коня переступить пару шагов и оказалась впереди всех. Вот подлинное мастерство придворного политика – в нужное время в нужном месте. – Если успеешь, Лыгор, прозываемый Гуней. Я рассчитываю быть первой.
Очевидно, она хотела произвести ошеломительный эффект своим появлением. Но Гуню, как выяснилось, трудно было чем-либо вывести из равновесия. Особенно когда ярость и жажда мести застилали глаза.
– Мое почтение, миледи, – совсем по-будничному поклонился он. – Что с его величеством?
– А ты знаешь, что за дела в городе творятся? – Бейона наклонилась вперед, нависая над речником. Вернее, пытаясь нависнуть. Над таким попробуй нависни. Головы на полторы меня выше.
– Да наслышаны, – степенно ответил Гуня, расправляя ладонью усы. – Приезжали уже одни тут…
– Егеря?
– Ага. Егеря. Десятник-то горлатый. Из озерников будет. Как бишь его-то…
– Стратон?
– Во! Точно. Стратон. Жизни тут учил. Орал-де, егеря бунт подавили. И… это… покушение на жизнь Экхарда.
– Брешет, сволочь! – совсем не по-благородному возмутилась леди-канцлер. Но речники и это восприняли как должное.
– Наказал ждать-то в полной готовности. В доспехе и при оружии.
– А! Вот оно что, – пригорянка обвела рукой заставу «речных ястребов».
– Ну, вроде того, – почему-то уклончиво отвечал Гуня.
– А где сейчас Стратон?
– Так… это… отдыхает. Я к нему полдесятка своих приставил, чтоб не удрал. А то орать все молодцы-то…
– Это ты молодец, Лыгор! – воскликнула Бейона. – Быть тебе командиром ястребов.
– Да я что… Лучше Брохана кто скомандует-то…
– Брохана нет больше. А командир ястребам нужен! Теперь слушай, что в самом деле сталось в Фан-Белле. Бунт был. Только его Брицелл и учинил. Со святошей заезжим.
– Тьфу ты, – сплюнул Гуня. – Ох, и не люблю я этих озерников-то.
Ну, спасибо, землячки. Так и я скоро начну стыдиться собственной родины. Неужели за те годы, что я провел на чужбине, так изменился народ Приозерной империи? Или попросту покидают Империю люди не самые нравственные и чистоплотные? На это хочется надеяться.
– Не говори так, – покачала головой пригорянка. – Вот с нами тоже озерник. А без него не ушла бы я живой из королевского замка.
Гуня пристально на меня глянул. Пожал плечами. Вряд ли его мнение о моей стране изменилось.
– Экхард то ли захвачен, то ли убит, – продолжала женщина. – Его вызволять надо.
– Погоди чуть-чуть, – обронил Кейлин. – Я своим весточку пошлю. Ну, хоть бы его… – кивок на Вейте. – Ну, то есть ее. Лишь бы пропустили нас речники.
– Ты… это… погоди-то, – Гуня откашлялся. – Супротив егерей мои парни-то пойдут, только свистни. Эх, так и чуял сердцем подвох-то!
– А сколько у тебя людей тут, а, Лыгор? – Бейона, казалось, размышляла, к чьей помощи лучше прибегнуть, чтоб задолжать поменьше.
– А сотни полторы наберем-то. А ежели по посаду свистнуть…
– Не надо по посаду. Не хватало еще мастеровых в бучу впутывать. – Она решительно пристукнула ладонью по луке и повернулась к Сотнику: – Справимся?
Мой друг пожал плечами:
– Подумаем.
– Сколько егерей у Брицелла? – поинтересовался Кейлин.
– По обычным временам – больше пяти сотен, – отвечала Бейона.
– Ого!
– Сейчас в городе не больше сотни. Остальные в Ихэрене. – Она глянула на Вейте, наткнулась на ответный, наполненный ненавистью взгляд. – Ну что мне сделать, чтоб ты успокоилась? Не я тебя из Фан-Белла высылала! Не я твоего отца за язык тянула от королевства отходить! Не я и войско против него снаряжала! Ну, плетью меня перетяни, только успокойся! Хочешь?
– Да пошла ты! – ощерилась арданка. – Век бы тебя не видала!
– Так кто тебя держит?
– Да пошла ты… – отмахнулась Вейте, но уже не так яростно.
У Гуни, не поверите, глаза на лоб полезли. Я тоже удивился. А потом едва не расхохотался. Подумать только, ругаются, словно две торговки на рынке. А ведь одна – знатная талесса, как выяснилось, законная наследница всех левобережных земель Ард’э’Клуэна. А другая леди-канцлер, первейшая советница короля Экхарда Второго.
– Ты иди! – Бейона развернулась всем корпусом. – Куда хочешь, туда иди. Там, между прочим, твои замки жгут, твоих вассалов режут…
– А ну-ка, полегче, милые дамы! – возмутился Кейлин. От его окрика «милые дамы», готовые уже в волосы друг дружке вцепиться, встрепенулись. Пригорянка гордо задрала вверх подбородок, а наследница Ихэрена, напротив, виновато ссутулилась.
