– Я просто дала отдых глазам. Может, подождешь минут десять?
Джеймс покачал головой. Она могла поручиться, что у него на лице промелькнула улыбка.
– Ну ладно, я сейчас. Его глаза смеялись.
Каллиопа взглянула на величественные книжные шкафы и вздохнула.
Двадцать минут спустя она все еще вздыхала. Джеймс выглядел страшно недовольным – он был уверен, что искомый предмет находится именно здесь, но мысли о Каллиопе мешали ему сосредоточиться.
Каллиопа сняла парик, и мягкие кудри накрывали ее плечи; тем временем Джеймс, пытаясь сконцентрироваться на задаче, взял прогулочную трость, прислоненную к стене. Он узнал ее – этой изысканной тростью она ночью пыталась ударить его по голове.
– Почти нисколько не отличается от той, что была у тебя на балу у Киллроев...
Каллиопа подняла глаза от кипы бумаг:
– Ты нашел там мою трость?
– Да. Вообрази мое удивление, когда ты поплыла по бальному залу, грациозная, как газель.
Каллиопа вспыхнула:
– Не знаю, почему я забыла эту трость.
– Мы уже определили почему: ты соскучилась по мне.
Это ей не понравилось.
– Злюка.
Джеймс улыбнулся.
– Тебе вообще-то нужна трость?
– Редко, только когда устаю – тогда с ней легче ходить. – Каллиопа подошла и забрала у него трость.
– Мне ее дала мама. Это был последний миг, когда я видела маму. Она думала, что успеет сбегать в горящий дом. – Ее лицо потемнело.
Сердце Джеймса разрывалось от жалости.
– Зачем она туда побежала?
– Хотела спасти документы, которые отец оставил ей на хранение. Вот почему я винила его в ее смерти.
– И ты хранила трость все эти годы?
– Да, она всегда у меня под рукой, хотя я ею не пользуюсь. Это память.
– Может, тебе лучше считать ее такой же обычной вещью, как и все другие.
Каллиопа долго молчала. Джеймс не знал, что сказать или сделать. Ее потерянный вид сводил его с ума.
Он уже собрался отобрать у нее трость, когда она вдруг сделала стремительное движение – приняла позу фехтовальщика. Совсем неплохо.
– Так ты фехтуешь?
– Однажды я играла в театре пирата, когда заболел один актер. После этого еще кое-чему научилась. Забавное хобби!
Пирата?
– Сколько же ролей ты сыграла?
Каллиопа пожала плечами и ткнула ему в живот тупым концом трости.
– По мере надобности замещала других. Иногда на маленьких ролях, чаще статистов. Когда заболеет звезда, все актеры поднимаются на одну ступень, и тогда мне достается маленькая роль. Это забавно. Выступать – сплошное удовольствие, статистов никто не различает, и поэтому не возникает боязнь сцены.
Каллиопа прыгала по комнате, парируя воображаемые удары; стоя на правой ноге, она подогнула левую, подняла трость над головой горизонтально, а два пальца левой руки нацелила на конец трости, потом резко развела по диагонали трость и левую руку.
– Что это за поза? – Джеймс считал себя опытным саблистом, но никогда не видел подобного движения.
– Не знаю. Меня научил мастер, приехавший с Дальнего Востока. – Она кашлянула. – Не то чтобы научил, просто я подсматривала за ним, когда он тренировался.
Джеймс почувствовал, что она его заинтриговала, и подошел к ней:
– Покажи еще раз.
Каллиопа хмуро на него посмотрела:
– Слушай, я знаю, что не промахнусь.
Она ткнула его в бок, чтобы подчеркнуть свои слова. Джеймс ухватил трость и отвел в сторону. Тогда Каллиопа вывернула ручку, чтобы снова ударить.
Послышался щелчок...
– Что за черт... – Джеймс вздрогнули уставился на свой живот.
Каллиопа посмотрела туда же и увидала ярко-красную полосу на белой рубашке. Бросив трость, она кинулась к нему:
– Господи, Джеймс, твоя рубашка!
Джеймс хмуро посмотрел на трость и поднял ее за конец. Из него торчало острое лезвие.
Каллиопа всхлипнула и задрала ему рубашку.
– Стой тихо. Ты ранен, – сказала она и побледнела.
– К счастью, эта подлая штука была слишком далеко и не причинила вреда. Но я буду признателен, если ты прекратишь попытки убить меня этой штукой.
– Сядь и не двигайся, – встревожено сказала Каллиопа. – Я прикажу Гриммонду, чтобы он вызвал врача.
– Ладно, я пошутил – это всего лишь царапина. На сеансах фехтования случались дела и похуже.
– Зажми рану и сядь, чтобы не испачкать Стивену ковер. – Каллиопа повернулась и быстро вышла из комнаты за чистой рубашкой и медикаментами.
Джеймс стоически перенес промывание раны, но Каллиопа морщилась и приходила в ужас от того, что совершила. Для лорда ее величества он был в превосходной форме – на широкой загорелой груди курчавились волосы. Интересно, какое будет ощущение, если провести пальцами по всей мускулистой груди?
Промывание раны и наложение мази – интимное дело, оно для жены или любовницы. Каллиопа покраснела. Забинтовав порез под ворчание Джеймса, она помогла ему надеть рубашку, а потом, сев на кушетку, стала рассматривать трость. Она повернула ручку влево – лезвие скрылось, вправо – выскочило.
– Давно надо было этим воспользоваться.
Джеймс буркнул что-то неразборчивое.
Она вскочила, встала в позу и крутанула трость вправо. Лезвие выскочило. Влево. Убралось. Влево, вправо, влево, вправо.
Каллиопа хихикнула:
– Я чувствую себя настоящим пиратом!
– Может, ты наконец сядешь?
Теперь, когда трость потеряла прежнее скучное значение, ей не хотелось выпускать ее из рук. Связь трости с отцом оставалась, но ощущалась уже иначе.
Каллиопа вздохнула. Лезвие торчало наружу. Поворот влево – оно спряталось. Чтобы убедиться, что оно в таком состоянии не причинит нечаянного вреда, она еще раз крутанула влево, ожидая, что лезвие останется на месте, внутри. К ее удивлению, откинулась рукоятка.
– Что это такое? – Она заглянула в отверстие. – Там что-то лежит! – Осторожно просунув два пальца, она вытащила завернутый предмет и передала его Джеймсу, а потом еще раз крутанула трость, но в ней оказалось всего три позиции.
Убедившись, что трость закрылась, Каллиопа села на кушетку и посмотрела на Джеймса. Ее очень удивил его вид.
– В чем дело? Рана болит?
Джеймс пристально смотрел на кольцо в своей руке. Это кольцо показалось Каллиопе смутно знакомым. Он тряхнул головой:
– Не может быть! – Джеймс протянул ей кольцо на раскрытой ладони. Каллиопа взяла его и без труда разглядела на нем гравированную золотую птицу.
