– Вот, бери. Объясни им, что все в порядке. Что это просто недоразумение.
– Не надо, – отшатнулась Мэриэлис, – положи ее на место. Видишь ли, – она судорожно сглотнула, – проблема совсем не в том, недоразумение это или не недоразумение. Проблема в том, что и так и так они нас убьют, потому что мы знаем об этой штуке. А Эдди, он и слова им против не скажет. Потому что не может. А еще потому, что он вроде как сыт мной по горло, этот мелкий, неблагодарный, вонючий говнюк… – В ее голосе не было злобы, только тоска и усталость. – Так что на него рассчитывать не приходится.
– Счет вскрыт, – сказал Масахико. – Вернись к нам, пожалуйста. Тут у тебя гость.
29. Ее плохая сторона
В фургончике пахло резиной и разогретой электроникой. На месте снятых задних сидений чернели аппаратурные блоки, опутанные проводами и проложенные комками пузырьковой упаковки.
Рез сидел впереди, рядом с водителем, тем самым калифорнийским самураем из Акихабары. Лэйни пристроился на одном из блоков, между Арли и Ямадзаки; за их спинами с такими же примерно удобствами разместились Вилли Джуд и третий техник, рыжий. При каждом толчке Лэйни страдальчески морщился; боль в ушибленном о столик боку не только не утихала, но и становилась все сильнее. Уже здесь, в машине, он обнаружил на своем левом носке кровь, но так и не сумел разобраться, из какого она места, да и вообще – своя или чья-нибудь.
Арли прижимала к уху мобильник.
– Восьмой вариант, – сказала она, обращаясь, как видно, к водителю. Тот тронул клавишу дорожной карты, по экрану побежали кварталы Токио, нарезанные Координатными линиями на ровные квадратики. – Мы берем Реза с собой.
– Отвезите меня в «Империал», – сказал Рез.
– Приказ Блэкуэлла.
– Дай-ка я сам с ним поговорю. – Рез повернулся и взял у нее трубку.
При повороте налево, с узкой улочки на широкую, свет фар на мгновение выхватил людей, вразброд спешивших оказаться как можно дальше от «Западного мира»; никто из них не переходил на бег, все изображали из себя случайных прохожих, таких себе любителей поразмять ноги перед сном. Обе улицы были довольно невзрачными, плотно застроенными и – если не считать прикидывающихся ветошью пешеходов – совершенно пустынными.
– Кити, – сказал Рез, – я хочу вернуться в свой отель.
Справа и чуть впереди из-за домов вынырнула жестокая, ослепительная звезда полицейского вертолета, по белому бетону побежали угольно-черные тени. Рез слушал трубку. Мелькнула и исчезла позади всенощная лапшовая обжираловка, тусклая желтизна пластиковых полупрозрачных занавесок, суматошливое мелькание на экранчике маленького телевизора. Арли схватила Лэйни за колено и ткнула пальцем вперед, через плечо Реза. Справа на перекресток вылетели три белых броневика с пронзительно-голубыми мигалками на кургузых, угловатых башнях; они пересекали улицу чуть не под самым носом мини-вэна и пропали из вида, беззвучные, как тени.
Рез снова повернулся и протянул Арли ее мобильник.
– Кити малость не в себе. Хочет, чтобы я пошел с вами и ждал его там.
– А он уже знает, что это такое было? – поинтересовалась Арли, забирая трубку.
– Любители автографов, – ухмыльнулся Рез и начал поворачиваться.
– А что случилось с идору? – спросил Лэйни.
– С идору? – уставился на него Рез. – А вот если бы вы умыкнули эту новую платформу – прекрасная, кстати, работа, – что бы это вам дало?
– Не знаю.
– Единственная реальность Рэи находится в плоскости непрерывного творчества, порождения. Не состояние, а процесс, бесконечно больший суммы всех ее «я», прошлых и будущих. Платформы тонут под ней, одна за другой, а она становится все сложнее, все осязаемее… – Зеленые миндалевидные глаза мечтательно затуманились.
Рез отвернулся. Арли осторожно прикладывала к рассеченному углу рта бумажный носовой платок.
– Лэйни-сан… – Ямадзаки, шепотом. Сует что-то в руку. Наглазники с проводом. – У нас тут база данных по глобальной активности фэнов…
Ребра ноют со страшной силой. Может, трещина? А кровь, это из ноги?
– Чуть попозже, ладно?
Номер Арли был вдвое больше номера Лэйни. В нем имелась даже миниатюрная гостиная, отделенная от спальни и ванной золочеными створчатыми дверьми. У четырех стульев, стоявших в гостиной, были очень высокие, очень узкие спинки с навершиями из матированной нержавейки в форме неизбежных эльфийских колпаков. На одном из этих поразительно неудобных стульев и сидел сейчас Лэйни, сидел, скрючившись от боли и нянькая пострадавший бок. Кровь оказалась все-таки его собственной, с ободранной лодыжки. У Арли в ванной нашлась вполне профессиональная аптечка скорой помощи, и он залепил ссадину микропоровым пластырем. С ребрами было сложнее; здесь, пожалуй, могло бы помочь что-нибудь вроде эластичной повязки, но в аптечке ничего на этот счет не нашлось.
Справа, на соседнем стуле, Ямадзаки воссоединял пиджак с рукавом при посредстве анодированных под золото булавок из эльфийско-колпачного швейного набора. Такие наборы имелись в каждом номере каждой, наверное, гостиницы, но Лэйни никогда еще не видел, чтобы ими пользовались. Ямадзаки снял поврежденные очки и работал, чуть не прижимая пиджак к носу; в его фигуре было что-то мирное, почти старушечье. Еще правее сидел, молодецки распрямившись, огненновласый техник с весьма для такой масти уместной фамилией Шаннон; он читал глянцевый журнальчик, явно прихваченный из какой-то халявной раскладки.
Рез лежал на кровати, подоткнув под плечи все наличествующие подушки, а Вилли Джуд сидел у него в ногах, прочесывая с помощью своих гляделок телевизионный эфир. Судя по всему, разгром «Западного мира» не попал еще в выпуски новостей, хотя на одном из клубно-развлекательных каналов и проскользнуло нечто вроде намека.
Арли стояла у окна, прижимая к распухшей губе кубик льда, завернутый в белую тряпочку.
– А когда его ждать, хотя бы примерно? – спросил Рез.
– Понятия не имею, – сказала Арли. – Но Блэкуэлл весьма настойчиво просил, чтобы ты его дождался.
Рез обреченно вздохнул.
– Слушай, Рез, – сказал барабанщик, – ты бы не мешал людям о тебе заботиться. Это их работа.
Блэкуэлл велел Резу ждать его, неявно подразумевая, что ждать будут и все остальные. Лэйни ничуть в этом не сомневался, но все равно решил улизнуть в свой номер. Ничего они ему не сделают, в крайнем случае не выпустят. Оставалось только выбрать подходящий момент.
Долгожданный австралиец вошел в гостиную без стука, на ходу засовывая в карман нечто черное, и близко не похожее на стандартный гостиничный ключ. На его правой щеке нежно розовел косой крест из пластыря; та полоска, что подлиннее, начиналась у подбородка и почти достигала единственного уха.
– Привет, Кити, – ухмыльнулся Рез.
– Вот ты слинял без сопровождения, – сказал Блэкуэлл, – а совершенно зря. Эти русские, они ребята серьезные. И грубые. Было бы очень некстати, если бы они тебя повинтили. Совсем некстати. Тебе бы это не понравилось.
