Книга Белое, черное, алое… - Елена Топильская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
— Вы бы хоть перчатки резиновые надели, — брезгливо сказал Кораблев, следивший за моими манипуляциями.
— Да я сейчас схожу руки помою, — отозвалась я. Кораблев презрительно фыркнул.
— Только меня теперь не трогайте, — предупредил он, втягивая живот, пока я проходила мимо него по кабинету, причем на приличествующем расстоянии.
— Успокойся, обниматься с тобой не буду.
— Вы руки-то как следует вымойте, как следует! — донеслось мне вслед.
Вернувшись из умывальника, я поставила Леню перед фактом: мы сейчас поедем к криминалистам, отдадим ботинки и слепок…
— Опять?! — заорал Кораблев. — Опять эти вонючие башмаки в мою чистенькую машинку? Не позволю! Везите на трамвае!
— А потом съездим в больницу к Скородумову, — продолжала я, не обращая на его крики внимания.
— Зачем?! — тут же воспротивился Кораблев. — Что там делать, он еще в реанимации, все равно туда к нему не пустят.
— Ну что тебе, жалко, что ли, — настаивала я. — Я хочу с доктором поговорить, в конце концов, мне справку надо получить о прогнозах его выздоровления. У меня же материал вылеживается и срок по нему течет, надо хоть справками обставиться на случай пропуска срока. Иди машину заводи, я сейчас подойду. Ну давай, давай!
— Давай-давай! — передразнил он меня.
Ворча, Кораблев пошел вниз. Я тоже стала собираться; телефон зазвонил, когда я уже надевала куртку. Медовым голосом Василий Кузьмич осведомлялся о моем самочувствии и планах и нижайше просил по пути к криминалистам заглянуть к нему в РУБОП.
— Машечка, жду, чайничек ставлю…
— Трогай, шеф, — сказала я, открыв дверцу Ленькиной машины и бросая на сиденье сумку. — К вам заедем, Кузьмич ждет.
— Вот-вот, — тут же заворчал Кораблев. — Вы меня как извозчика используете. Между прочим, у нас в РУБОПе работают штатные водители. А я бы на вашем месте носил бы юбку поскромнее, а то ваши коленки отвлекают от дорожной обстановки. В следующий раз сядете на заднее сиденье.
— Ленечка! Ты еще и коленки замечаешь? — изумилась я. — А я-то думала, что ты видишь во мне одни недостатки.
— А что, такие коленки — достоинство, что ли? Для серьезной женщины, занимающей ответственное должностное положение, это недостаток. Я бы даже сказал, порок.
— Ладно, Леня, сделаю пластическую операцию, поменяю форму коленей. А если ты соскучился по оперативной работе, запроси-ка мне сведения на Пруткина — нет ли на него каких разработок.
— Зачем вам это? Какие разработки на неудачливого вора, кому он нужен?
— Вот ты сразу его неудачливым заклеймил! А может, он как раз удачливый…
— Ну да, четыре раза за кражи присел.
— А сколько раз не присел? А в последний раз из-под убийства выскочил, знаешь, срок за убийство и срок за кражи — это две большие разницы.
— Хотите его чем-нибудь пошантажировать?
— Да не пошантажировать я его хочу. У меня такое чувство, что какая-то связь в розыске у него есть. Он не просто так получал символические сроки, и в хозобслуге не просто так остался. Ты же порядок знаешь! Если ты на него запросишь сведения, может, его человек на нас выйдет.
— И что?
— Может, вместе разговорим его.
— Сомневаюсь. А где он первый раз залетел, в каком районе у него судимость?
— Первый раз, кстати, в нашем районе. Он, между прочим, тут и родился. Он пятьдесят девятого года, первый раз осужден в восемнадцать лет, только-только ему исполнилось. Получил год, освободился по сроку.
— Кража?
— Кража. Второй раз осужден тоже у нас в районе, — полез в квартиру с сигнализацией, тогда это еще было экзотикой, прихватили его прямо в квартире.
— Судя по этому, Пруткин уже тогда в случайные хаты не лазал, работал по наводке?
— История об этом умалчивает. А вот третий срок получил уже в пригородном районе, за кражи из оставленных дач. Аппаратура, одежда, продукты.
— Как его туда занесло?
— В нашем районе он жил в коммуналке с матерью, это есть в одном из приговоров. После первой отсидки вернулся к ней, а потом мать, наверное, умерла, и после второго приговора он свою жилплощадь потерял, — тогда еще выписывали, если срок больше шести месяцев; отсутствуешь больше шести месяцев, теряешь право на жилье. А в пригороде у них дача была — так, хибара какая-то, времяночка, не чвановский дом, конечно. Вот он туда и рванул, когда освободился по второму приговору. Там и жил, без прописки, естественно. Леня, а как на него вышли по убийству Чванова, ты не в курсе, случайно?
— Мы-то отрабатывали версию о бандитских разборках, с учетом угроз в адрес Чванова. А местные считали, что кто-то пришел хату бомбануть. Искали потихонечку специалистов, а вот он — специалист — на расстоянии вытянутой руки, три остановки на автобусе. Пришли его спрашивать, а он — бац! — явку с повинной. В печке ножичек, на курточке кровь, все в цвет.
Белое, черное, алое…
— Бац! Явку-то с повинной он, наверное, не сразу? Местные с ним немножко поработали?
— Может быть. Но когда я подключился, он охотно рассказывал, как пришел кражу совершать и что из этого вышло. И следов побоев я на нем не видел. Если он чей-нибудь человек, я могу проще узнать.
— Интересно, каким образом?
— Все равно все сведения об агентах в компьютер загоняются.
— А кто тебе их даст?
— А это уже мои проблемы. Все, приехали!
Василий Кузьмич пожелал меня видеть по своим скорбным делам. Как воинственный Катилина при каждом удобном случае напоминал, что Карфаген должен быть разрушен, так и добродушнейший Василий Кузьмич начертал на своем знамени:
«Вертолет должен сидеть в тюрьме!»
Я по токсовскому трупу сделала все, что пока было в моих силах, и ждала результата согласований на высшем уровне по вопросу, кто в дальнейшем примет это дело к производству. По логике вещей, его надо было объединять со взрывом в лифте и серьезно браться за вертолетовских бойцов, которые, судя по всему, не были семи пядей во лбу, раз додумались только до того, чтобы вытащить взрывника-наблюдателя из его логова на чердаке и поколоть на заказчика, а дистанционный пульт к взрывному устройству отобрали и выбросили во дворе. И сочли, что тем самым предотвратили покушение на «папу».
В принципе, я бы и сама с удовольствием поработала по этому делу, уж больно красивая картинка складывалась из показаний жильца квартиры под чердаком — Епанчинцева, записи вертолетовского телефонного разговора со своими цепными псами, рапортов, которые предоставила Федеральная Служба Безопасности (надо еще подумать, как превратить их в доказательства), и результатов осмотра трупа. Да плюс следы ботинок покойника на чердаке. Да плюс еще одна запись телефонного разговора Вертолета с неизвестным, который напоминал ему о годовщине. Так что это дельце в перспективе могло слиться с делом об убийстве Чвановых, что еще больше подстегивало мое нежелание выпускать этот злосчастный взрыв из рук.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Белое, черное, алое… - Елена Топильская», после закрытия браузера.