– Научные теории.
Двое из троих соперников хором простонали. Вместе с нами.
– Я пас, – пробормотала я. – Это мое слабое место.
– Трусиха, – проговорил Майк. – Ставим по десять. Этих денег здесь и на бутылку воды не хватит.
Ответ звучал так: теория «Большого взрыва», принятая в шестидесятых годах прошлого века, была описана в этой пророческой работе веком раньше.
– Пожалуй, я еще выпью водки. И давайте закажем жратвы, – проговорил Майк.
Мы даже не пытались строить догадки. Сидели и наблюдали, как участники теряют очки.
– Нет, Хаббл был немного позднее, – говорил Требек студенту антропологии. – Это и меня удивило, джентльмены, – продолжал он. – Что такое «Эврика»? «Эврика»! Помните? В произведении с таким названием Эдгар Аллан По утверждал, что вселенная появилась в результате взрыва. Как мгновенная вспышка из единой первобытной частицы. – Требек зачитывал карточку. – Удивительно, господа, что этот астролог-любитель в уже 1848 году выступил с теорией «большого взрыва», а ведь это по-прежнему самая остроумная версия современных ученых!
– У вас когда-нибудь было чувство, что все происходит неспроста? – снова заговорил Майк. – От этой хренятины мурашки бегут по спине. Вокруг все время этот По. Повсюду.
Наш столик был в конце зала, рядом с кухней.
– Позвоню Вики, скажу, что буду поздно, – сказал Мерсер.
Майк стал звонить Валери – она была на Западе, каталась на лыжах. Я осталась одна.
Наконец был готов наш филе по-ньюйоркски. Порции в полкило для сильного пола и 350 граммов для меня. Майк взял луковых колец и жареного картофеля по-деревенски, Кен решил побаловать нас бутылкой отличного бордо из своего знаменитого подвала.
– Дочь Эмили знает, что Сэлли ей не родная мать. Кто Сэлли об этом сообщит? – спросил Мерсер.
– Сдается мне, это должна сделать женщина, – бесстрастно проговорил Майк.
– Позвоню завтра после обеда, когда профессор придет в себя. Надо будет узнать, действительно ли Эмили звонила ему, как говорится в ее письме. – Я сменила тему. – Как Вэл?
– Веселится, – сухо ответил Майк. – Она в Канаде с семьей. Развлекаются. Вертолеты, лыжи.
Я рассмеялась.
– Вот почему ты с ними не поехал. Они знают, что супермачо – наш Робот-Полицейский – боится летать на вертолетах?
– Стоп. Я однажды летал. Ради тебя.
– Только потому, что я не просила тебя прыгать.
– В прошлом году она так плохо себя чувствовала. Из-за химиотерапии. Поэтому она не смогла поехать вместе со всеми. А сейчас отец захотел сделать ей подарок. Они с братом настоящие ковбои. Посмотришь как-нибудь на видео.
Изысканный обед был хорошим завершением трудного дня.
Мы вышли из ресторана и договорились, что друзья заедут за мной в восемь тридцать. Мерсер сел в свою машину, а Майк подвез меня до Третьей авеню. Когда он высаживал меня около дома, на часах было около десяти вечера.
Ночью меня разбудил телефон. Говорил Мерсер:
– Ты не обрадуешься, если услышишь об этом в утренних новостях.
С трудом разлепив глаза, я взглянула на радиобудильник. Было половина второго ночи.
– Надеюсь, ты звонишь не потому, что обед, например, тебе не понравился? – озабоченно проговорила я.
– Я у тебя в квартале. Этот кобель в шелковом чулке опять напал. Восточная Восемьдесят первая улица рядом с Йорк-авеню. Девушка брызнула в него газом. Он смылся.
– Выходит, ей повезло. С ней все в порядке?
– Держится пока. Я сейчас ее опрашиваю. Он выронил нож, когда прикрывал глаза руками. Она его подняла и успела пырнуть этого недоноска.
– Про отпечатки пальцев теперь можно забыть.
– Еще кое-что есть. Из разрезанного кармана выпало несколько вещей.
– Водительские права? – Я ворочалась под теплым одеялом.
– Слишком это было бы просто, тебе бы все равно не понравилось. Документов нет. Всего лишь проездной билет.
Я вспомнила про вчерашнюю свидетельницу и улыбнулась. Ей проездной испортил всю картину.
– Хорошо для начала, мистер Уоллес. Мы знаем, Где именно он промышляет в районе «шелковых чулок». Теперь давай выясним, где еще он любит бывать.
Глава 27
Кабинет Зельдина располагался на пятом этаже великолепного здания библиотеки Мерц. За окном расстилался бескрайний заснеженный простор.
– Можете себе такое представить, мисс Купер? Двести пятьдесят акров волшебных оранжерей и садов в Нью-Йорке. Невероятно. А вокруг – снежная зима.
– Мне даже неловко, – мягко произнес Майк. – Я забыл, как это красиво и величественно.
– Ну, это была идея американской четы Бриттон. Эти филантропы очень увлекались ботаникой. Жена была потрясена, когда побывала в Королевских садах в Кью – еще в 1880-х годах. Вернулась домой и потребовала, чтобы муж устроил то же самое в Америке. Воссоздание рая – вот что такое эти сады.
– Райский сад… Там была подготовлена почва для первого убийства, насколько я помню, – заметил Майк. – Помните, мы говорили про список членов сообщества. Он готов?
– Да, конечно, вы его получите. – Зельдин удивлял меня не меньше Майка. Он обвел жестом комнату. Она вся была заполнена ботаническими гравюрами и книгами. – Через час нас отвезут в другое здание – там я храню данные о сообществе. Никогда не смешиваю хобби с работой.
– А вы давно здесь работаете? – бодро спросила я.
– Около тридцати пяти лет.
– А что вас заинтересовало сначала – растения или По?
– Это как вопрос про курицу и яйцо. Я всегда любил и то и другое.
Он подъехал к полке около стола, взял с нее книгу и протянул мне.
– Это моя первая публикация. До сих пор классическая в этой области.
Я осмотрела потертый том. Открыла первую страницу. «Флора и фауна в поэзии и прозе Эдгара Аллана По – иллюстрированный справочник».
– Например, лютик. Можете сказать, есть ли этот цветок в рассказах По?
– Именно, детектив… Лютик, более известный по латинскому названию ranunculus, упоминается всего один раз, в рассказе «Элеонора»: «По которой рассыпаны были желтые лютики…»[37]
– Наверное, у книги много читателей. Я просто этого не знал, – сказал Майк.
– Или, например, «зимородок-хохотун». Употребляется и в «Маргиналиях», и в «Полициане». Вы удивитесь. Многие исследователи основываются на моих данных. Это двенадцатое издание.
Как и любой другой автор, Зельдин молчал о тиражах. Вряд ли они были большими.
